Недавно я стоял в обычной московской пробке. На Никитском бульваре милиция перекрыла движение, чтобы пропустить спецмашину, которая ехала из центра по Большой Никитской. Это явно был чиновник не самого высокого ранга. Возмущению вынужденных ждать водителей не было предела. Ежедневно таких ситуаций в Москве возникает несколько сотен.
Кампания против "мигалок" – это, конечно, важно. Но наше гражданское общество должно учиться аккумулировать энергию для решения главных вопросов. Насколько реален конечный эффект от разовых акций по частным проблемам, если оставлять нетронутыми политические основы строя, который эти проблемы генерирует? Бывает, что власть отступает. Как в случае с Байкалом, когда люди действительно были готовы стоять до конца, или как в случае с Щербинским, когда все понимали, что могли сами оказаться на его месте. Или когда тысячи машин блокируют порт во Владивостоке, потому что повышение налоговых пошлин бьет по осознавшим свои интересы автовладельцам. Власть отступает, но основы функционирования режима не затрагиваются, к тому же грамотно разыгранное итоговое вмешательство может принести определенные политические дивиденды.
Впрочем, "мигалки" – это уже переход на другой качественный уровень. "Мигалки" –это не интересы отдельного начальника, это своего рода признак сакральности класса чиновников. А любые покушения на "избранность" вызывают вполне определенную реакцию власти. Вот, например, проблема обманутых инвесторов, вложивших деньги в строительство квартир. Не выдерживают никакой критики разговоры о том, что, мол, деньги украли жулики из частных фирм, а государство к этому отношения не имеет. Понятно, что в условиях тотального чиновничьего контроля за всем, включая и выделение земли под застройку, такой бизнес под силу вести лишь тем, кто плотно связан с местной властью. Государственный чиновник является прямой частью этого массового обмана, и поэтому никаких шансов решить свой частный вопрос у обманутых людей нет. А таких обманутых очень много – но они боятся отождествлять свои конкретные проблемы с пороками системы. Такое отождествление представляется им опасным и непрактичным.
Внезапная отставка Устинова – яркий пример того, как действует это номенклатурное государство. Не будем сейчас вдаваться в спекуляции на тему, является ли отставка тактической победой либерального крыла в кремлевской администрации над силовиками, или же это вмешательство самого Путина, которому усиление "сечинцев" показалось слишком опасным. Версий много, и, наверное, многие из них имеют право на существование. Главное для нас – метод, с помощью которого был изъят из пирамиды власти один из высших чиновников путинской России. Важно, как отреагировал Совет Федерации. Там просто проштамповали это решение, даже не спросив Путина, на самом ли деле он писал заявление об уходе. Пришла некая бумага, которую, как я понял, даже не все сенаторы прочли. Есть бумага, есть сообщение – и все, решение принято. Когда видный комментатор заявляет, что тут не нарушается конституционная норма, он сильно грешит против истины. Да, в конституции не прописана процедура увольнения генерального прокурора, но там написано, что верхняя палата назначает и увольняет генерального прокурора по представлению президента. Это подразумевает, очевидно, что сенаторы должны хоть как-то контролировать деятельность этого чиновника. Во всяком случае, причины его столь скоропостижной отставки, да еще представленные в его отсутствие, должны были бы вызвать массу вопросов у тех, кто вроде бы является частью законодательной российской власти. Но ход событий показывает нам, что те самые люди, которые практически единодушно голосовали за назначение Устинова год назад, сегодня просто штампуют его отставку. Российская законодательная власть превратилась в муляж. Он является придатком исполнительной власти, которая, впрочем, тоже давно сконцентрировалась в одном кабинете, в руках одного человека. Когда решение об отставке Устинова пришло Путину в голову, мы можем только гадать. Оно принималось в очень узком кругу или даже одним только Путиным, потому что даже самый узкий круг может допускать утечки.
Скоропостижность такого решения говорит о том, что сегодня, как мы уже видели в ситуации с переносом маршрута трубопровода, мы перешли в режим даже не авторитарного, а диктаторского управления, когда реально в руках одного человека сосредоточена вся исполнительная власть. Встроенные в пирамиду чиновники с этой ситуацией, вероятно, смирились, но, как показывают случаи с трубой и с Щербинским, общество все еще способно на протест. Но этот протест будет по-настоящему эффективен, только если будет направлен против всей порочной системы, в которой просто есть связь между мигалками, увольнением прокурора Устинова, загрязнением Байкала, обманутыми вкладчиками и другими самыми разными угрозами, проистекающими из беспредела чиновничье-номенклатурной России.
