Еще каких-то 8 лет назад Карелия была небольшим государством в государстве – республикой с кучей министерств, официальным двуязычием и даже двухпалатным парламентом. А еще она была одной из последних республик, куда был назначен представитель президента.
Обе палаты местного парламента выбирались по одномандатным округам и получалось, что от одной территории у избирателя было целых два кандидата. А официальное двуязычие было лишь декларативным: карелов в республике – около 7%, почти столько же, сколько и белорусов, массово переселившихся сюда после войны. На практике атрибуты карельского "суверенитета" носили какой-то трогательно декоративный характер, придавая Петрозаводску неуловимый флер столичного города.
Впрочем, декоративным он был не всегда. Сегодня это кажется невероятным, но 50 лет назад Петрозаводск был подобен Киеву: город был столицей союзной республики, Карело-Финской ССР.
Сегодня двухпалатного парламента в Карелии больше нет. Впрочем, о нем мы жалеть не будем...
На смену деревенской лошадке идет стальной конь – так приветствовали пришествие тракторов в деревню советские журналисты 30-х. А сегодня, 70 лет спустя, в Карелии на смену леспромхозам (леспромхоз, говоря упрощенно – колхоз, специализирующийся на лесе) идут "харвестеры" – многофункциональные механизированные комплексы по рубке и обработке древесины. Говоря языком неспециалиста – небольшие проходческие щиты по добыче леса.
Обслуживают такой щит несколько человек, леспромхозы с их сотнями работников не нужны. Эффективно экономически? Вроде бы да. Если, конечно, не брать в расчет того, что леспромхозы занимались не только рубкой леса, но и посадкой деревьев (чтобы было что рубить через 50 лет), защитой от вредителей, глубокой переработкой древесины, позволяющей получать прибыль не с оборота, а с прибавочной стоимости. Проходческие щиты – "харвестеры" безжалостно вырубают лес, проводят его первичную обработку. Затем, с минимальной прибылью (зато в больших количествах) он идет прямиком в Финляндию, возвращаясь в Россию тоннами офисной бумаги и глянцем журналов.
Вокруг леспромхозов еще недавно, меньше десятилетия назад, шла жизнь. Существовала "социалка" - больницы, школы, библиотеки, собесы. Говоря языком современной демографии, они были структурами расселения. Сегодня леспромхозовские поселки умирают. На смену больницам приходят ФАПы (фельдшерско-акушерские пункты), затем и ФАП-ы "оптимизируют", сокращая их количество (это притом, что от поселка до поселка километров 20). Закрываются сберкассы, и чтобы получить пособие на ребенка зачастую нужно потратить 200 рублей на проезд до райцентра и обратно. Считай, пол-пособия нет. Но главное – нет работы. Никакой. В поселке, где живет несколько сотен человек, нечего делать.
И, бывшая союзная республика Карелия, имевшая когда-то отдельный, 16-й, виток ленты на советском гербе скатывается в дофеодальную эпоху. Основным занятием (он же - заработок) становится собирательство, рыболовство и охота. Плюс – самогоноварение, впрочем, постепенно сдающее позиции сверхдешевой (от 20 рублей за бутылку) паленой водке. Это, пожалуй, единственная примета прогресса.
Тем, кто живет в райцентре, а, следовательно, имеет шанс получить работу – повезло немногим более: зарплата на Сегежском ЦБК, одном из крупнейших предприятий республики – 4000-4500 рублей. Квартплата за 2-х комнатную квартиру в Сегеже – более 2000...
Инициативы господина Путина о стимулировании рождаемости ничего кроме раздражения у людей не вызывают. Зачем, кому нужны векселя на 250 тысяч? Зачем рожать второго ребенка, если уже первому негде работать? Зачем деньги на ипотеку, если жилье в райцентрах НЕ строится, не говоря уж о селе. А если где и строится – так только в Петрозаводске, где уже сегодня стоимость однокомнатной квартиры больше полумиллиона. И это без учета ипотечных процентов, без учета того, что речь идет о втором ребенке, а ведь надо где-то жить еще и первому!
Социальная инфраструктура региона схлопывается, сжимается как шагреневая кожа. За вымиранием поселков идет разрушение дорог – зачем ездить туда, где никто не живет? Территория, на карте покрытая красными жилками дорог, превращается в островки дряхлеющей цивилизации в райцентрах с дичающими, десоциализирующимися гражданами, да простит мне читатель этот зубодробительный термин, объясняющий последствия безработицы.
На фоне схлопывания социальной инфраструктуры растет число управленцев. Теперь, в полном соответствии с козаковской реформой местного самоуправления, реализуемой с неотвратимостью конца света, кроме глав районов, есть еще главы поселений – деревень, леспромхозовских поселков с численностью 100-500 человек. Главами поселений, как правило, становятся учителя и врачи. Людей, готовых тянуть на себе бремя бессмысленных переписок с центром (а чего писать-то, если все равно денег нет), постановлений, решений, распоряжений, очень мало. В реформе местного самоуправления на примере Карелии реализуется модель современной российской армии: много генералов, но мало рядовых.
Заглянуть в будущее Карелии совсем несложно. За 10 лет население уменьшилось на 100 тысяч человек, с 800 до 700. Учитывая динамику вымирания, лет через 30 Республикой Карелия будет называться Петрозаводск и 3-4 относительно крупных райцентра. И если раньше можно было рассуждать в терминах "расселение" и "демографические потоки", то сегодня речь может идти о "ликвидации" и "эвакуации". Ведь бывшее еще недавно "государством в государстве" Карелия постепенно скатывается на уровень 30-тысячной Корякии, где год назад, в лютые морозы всерьез стоял вопрос о полной эвакуации населения. То есть о фактическом закрытии субъекта федерации.
С Карелией граничит Финляндия. Там точно такой же климат и природные условия. И граждане там тоже любят выпить. Однако, там, на территории примерно раза в два большей проживает в семь раз больше народу.
Государство Финляндия не торгует только что срубленным лесом, и не обещает векселя за второго ребенка, (которые, кроме жилья, можно будет потратить на учебу в ВУЗе). Там разрабатывают бытовую электронику, а образование – бесплатно для всех. Почему так? Да потому, что финны не строили "сырьевую державу", и не собирались продавать дрова по всему миру.
