"Вертикаль — это вредная идеология"
— Почему именно Нижний Новгород стал местом проведения оргкомитета по созданию новой партии?
— Нижний Новгород всегда выделялся на демократической карте страны. В Поволжье у нас есть очень много активистов, причем не только в Нижнем Новгороде, но и в прилегающих регионах. К тому же я почти нижегородец. Все мои родственники по материнской линии жили здесь. Свои школьные каникулы я часто проводил у деда.
— Как вы оцениваете вертикаль, существующую в Нижегородской области?
— Ситуация в Нижнем мало чем отличается от других регионов. Это полное растаптывание такого важного конституционного положения, как разделение властей, которое является существенным признаком и фактором демократического устройства общества. У нас больше нет независимой судебной системы, независимого парламента, независимой исполнительной власти, — все это встроено в одну вертикаль, которой управляет президент.
— Безальтернативность вертикали как варианта организации госмашины — это навязываемый властью миф?
— Это вредная идеология, которая противоречит национальным интересам страны, и люди, проводящие этот курс, лишают страну будущего. Поэтому мы боремся за то, чтобы граждане России это поняли. Они должны иметь право, прописанное в Конституции, — право на власть через выборы, через разделение властей, через судебную систему, через свободные СМИ.
— А как вернуть дискуссию во властную систему?
— Изменить этот вредный политический курс. И потребовать от власти проведения честной избирательной кампании. Мы — часть цивилизованного мира, мы подписали европейские конвенции о выборах, которые поясняют, что такое демократические выборы. Это не просто однодневная акция и не просто нефальсифицированный подсчет голосов. Это многомесячный, предшествующий голосованию период, в течение которого, во-первых, все общественно-политические силы и кандидаты имеют равный доступ к средствам массовой информации, а во-вторых, правовое регулирование, применяемое ко всем участникам процесса, абсолютно одинаково. Сегодня этого нет. Но если нынешняя ситуация сохранится в течение всей осени и до марта следующего года, то уже сегодня можно говорить, что эти выборы не будут демократическими. Не поверят в них ни граждане России, ни наши партнеры по Европейскому союзу.
"Мы имитируем демократию"
— На ваш взгляд, отмена выборности губернаторов была способом уменьшить значение органов местного самоуправления?
— Абсолютной целью было нивелировать роль органов региональной власти, руководителя региона. И наиболее политически активной части регионального общества, которой не все равно, что происходит в регионе. Власть вместо убеждения в своей правоте и борьбы за поддержку своей политики в регионах приняла решение – отменила губернаторские выборы. Это еще один пример того, что во всем царит принцип "упрощенчества". Сегодня диалог таков — или уходишь, или подписываешь контракт на лояльность. Я, конечно, утрирую, но смысл в этом. Это и есть начало той новой, не просто ошибочной, а преднамеренной политики по выстраиванию вертикали и контроля по управлению не только государственными институтами регионального уровня, не только муниципальными институтами и органами местного самоуправления, но и всем обществом.
— Прямым следствием отмены выборности глав субъектов стало обострение конфликтов между губернаторами и градоначальниками. Удастся ли выжить институту мэрства как одному из последних выборных?
— Удастся. Эта норма защищена международными конвенциями, в которых мы участвуем, она прописана в нашей Конституции, которая гарантирует гражданам России право на местное самоуправление. Другое дело, что у нас Конституцию власть трактует так, как хочет, а Конституционный суд не может ее защитить, так как является частью вертикали. Но наши обязательства перед международными конвенциями по местному самоуправлению, по сути, являются сегодня костью в горле тех, кто кричит, что нужно достроить вертикаль до самого низа, то есть включить в нее мэров. Сегодня мы имитируем, что у нас есть демократия, — у нас нет никакой демократии, у нас не поощряется строительство гражданами институтов гражданского общества. Многие, кстати, на эту имитационную удочку ловятся — примерно половина наших соотечественников. Но если же и эта имитация закончится, то мы станем совсем другим — ярко выраженным авторитарным государством.
"Революция нам не нужна"
— Один региональный политик, недавно покинувший ряды НРО "СПС", заявил в интервью нашей газете, что "запрос на революцию в нашем обществе отсутствует". Вы с ним согласны?
— Абсолютно. Революция нам не нужна, и российский народ не желает революции. Но значительная часть общества хочет, чтобы Россия развивалась по демократическому пути. Это означает, что те 25-30 процентов граждан, которые понимают, что только через свободу можно достигнуть процветания, хотят демократии. Они хотят раскрепощения личности, а не превращения гражданского общества в стадо с помощью телевизионных каналов, наполненных ложью и манипуляцией. Поэтому эти 25-30 процентов должны понять, что этот год решающий, и, разговаривая с другой частью общества, разъяснить это им. Невозможно небольшой группе оппозиционеров, готовых впрямую вести политическую борьбу, в условиях, когда отсутствует доступ к СМИ, донести это до большинства граждан. Именно диалог на межличностном уровне, который ведут региональные организации, и есть главное существо политической работы.
— Каковы шансы на завоевание голосов этих 25 процентов?
— Я думаю, что, активизируя политическую работу, можно довести поддержку до 50 процентов. Это показывают и опросы "Левада-центра", пожалуй, единственного объективного из оставшихся центров социологических исследований. Согласно этим опросам, примерно половина россиян считает, что страна двигается в неверном направлении. 50 процентов, ответивших таким образом, то есть четверть от общего количества всех респондентов, говорят, что мы знаем, почему так происходит, а другие 50 процентов, то есть другая четверть всех опрошенных, - говорят, что не понимают причину, но знают, что плохо и поэтому не соглашаются с курсом. При этом многим из этих 25 нравится президент Путин, что повышает рейтинг его популярности до 70 процентов. Получается, что они не согласны с курсом, который при нем реализуется, но не понимают, что именно он его и проводит. В их сознании есть хороший президент и плохие чиновники, которые мешают претворять в жизнь его хорошие слова. Им нужно все это объяснить. И тогда максимальный процент достигнет 50 процентов голосов.
— Есть один серьезный парадокс гражданского сознания. Вы знаете, среди моих знакомых есть немало людей, которые осознают всю порочность существующей системы и видят откат от демократических норм, который сегодня имеет место, но они не готовы рисковать, открыто заявляя о своей позиции и поддерживая акции оппозиционеров. Их тяготит такая пассивность, но иначе они не могут. Что им делать?
— Да, очень многие демократически настроенные граждане, желающие изменить ход событий, боятся, поскольку исходят из практических соображений. И это главная часть общества, фактически, средний класс, — люди, у которых есть что-то, и они не хотят этим чем-то рисковать. У них есть квартира, автомобиль, дача, может, катер на Волге, они могут раз в год съездить в Сочи, Турцию, на Кипр. Они чего-то добились в жизни и не хотят с этим расставаться. Власть при этом говорит: если начнете, то точно расстанетесь! И фактически эти люди правы в своих опасениях. Мы рассчитываем, что если они и не будут сегодня ходить по улицам и агитировать, то, по крайней мере, на президентских выборах сделают правильный выбор в соответствии со своими интересами.
"Нас объединяет многое"
— Насколько велика зависимость успеха оппозиции на выборах от успешности объединительного процесса демократических сил?
— Можно говорить о двух стадиях выборной кампании — выборах в Госдуму и президентских выборах. Успех мартовской кампании 2008 года будет напрямую зависеть от успешности объединительного процесса. Лидеры общественно-политических организаций и их активисты должны осознать необходимость договориться. Представим себе, что не только четыре организации, ранее входившие в коалицию "Другая Россия", но и "Яблоко", и СПС, и значительная соц-демократическая часть КПРФ достигли консенсуса, — если состоится такое объединение, то шансы на победу на выборах стопроцентны. Другой вопрос, что подобная консолидация малоосуществима. На мой взгляд, КПРФ не займет такую позицию, не присоединится к общей конструкции движения к победе и формированию впоследствии "правительства национального согласия". Но даже если мы объединимся без КПРФ, то шансы на победу все равно высоки. Мы работаем в этом направлении. Процесс крайне сложен. Самое главное — есть активисты и лидеры. Безусловно, есть шансы, что осенью удастся консолидировать усилия.
— В чем же заключаются те глубинные противоречия, которые мешают этому объединению даже в "Другой России"?
— По идеологической платформе больших противоречий нет. Но не все из четверки были готовы подписаться по второму пункту — методологии и процедуре выдвижения единого кандидата. Мы предложили подписать платформу. Но наши коллеги, без второго пункта, не поддержали эту идею. Хотя идеологических разногласий по политической платформе нет: она практически готова. Над ней работала группа Всероссийского гражданского конгресса под руководством Георгия Сатарова. В ходе подготовки мы шли на компромиссы. Поскольку мы все разные, с разными представлениями о дальнейшем развитии общества. Но, тем не менее, нас объединяет многое, и эта платформа является той самой идеологической основой для объединения. Она базируется на Конституции, в ней отражено глобальное видение будущего нашей страны. Что касается процедуры, то там есть разногласия, которые мы для себя считаем принципиальными. Наша позиция ясна. Первое — люди, имеющие намерения участвовать в президентских выборах, должны самостоятельно заявить о своей готовности к этому. Второе — их должны выдвинуть ответственные общественно-политические силы. И третье — эти общественно-политические силы на своих, так скажем, "мероприятиях", — это могут быть большие собрания, ассамблеи, съезды, конгрессы в центре и в регионах, — должны будут выбрать из всех кандидатов того, кто в максимальной степени способен обеспечить победу и консолидацию общества. При этом все остальные кандидаты участвуют в разработке конструкции будущего страны. А общество знает, какая была договоренность, почему именно этот кандидат победил и стал единым. Равно как и то, что делают все организации, участвующие в этом процессе как во время предвыборной борьбы, так и в случае победы или поражения. Процесс должен быть максимальной прозрачным, чтобы общество знало, кто ответственен за такую конструкцию.
— Некоторые упрекали и упрекают "Другую Россию" в привлечении сторонников Эдуарда Лимонова в коалицию...
— Само название коалиции — "Другая Россия" — принадлежит Эдуарду Лимонову, это его литературный брэнд. Тот радикализм, который демонстрировали "лимоновцы" ранее, за последний год уменьшился. Во многом благодаря тому, что в июле прошлого года наряду со всеми участниками коалиции Лимонов подписал Декларацию о том, что мы основываем всю свою работу на принципах Конституции. И мы поддерживаем имидж "Другой России" как коалиции ответственных сил. Те "Марши несогласных", которые мы проводили с достаточно активным участием сторонников Эдуарда Лимонова, несмотря на некоторый радикализм были абсолютно подчинены закону. И нарушала закон как раз власть, а не участники. Вы понимаете, какие ложь и беззаконие царят в милиции, когда создаются специальные подразделения для борьбы с террористами и оргпреступностью, а их бросают на разгон мирных демонстраций.
— "Марши несогласных" остаются важным инструментом воздействия на настроения в обществе?
— На настроения в обществе они влияют и как дополнительный инструмент политической работы. Поэтому "Марши" очень важны. Еще в апреле мы заявили, что нельзя проводить "Марши несогласных" так часто. Осенью мы должны вновь применить эту форму. Дважды. И каждая из этих акций должна собрать не менее пяти тысяч человек.
— Ну и нельзя не спросить о новой партии. Она называется "Народ за демократию и справедливость". С вашей точки зрения, категория "справедливости" сегодня ключевая в сознании россиян?
— Абсолютно. Потому что фактически сегодня россияне не верят в существование справедливости — справедливости во власти, судебной системе, организации социального порядка, отношении к ним государства. В России не уважаются гражданские права. Поэтому мы хотим уже в названии сразу же дать понять, что только через демократическое устройство общества возможна справедливость. Только через развитое гражданское общество мы можем достигнуть процветания. Россия должна стать империей свободы.
— То есть это не булыжник в огород "Справедливой России"?
— Для нас не существует таких политических организаций как "Единая Россия" и "Справедливая Россия": это не партии, а просто административный инструментарий нынешней власти в рамках все той же вертикали.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
