Так, например, мы продолжаем отмечать 23 февраля День защитника отечества, будучи уверенными в том, что именно в этот день в 1918 году была создана российская армия. Между тем специалисты считают датой рождения вооруженных сил России 1550 год. Именно тогда Иваном Грозным было учреждено стрелецкое войско – первое регулярное военное формирование, в котором были введены специальные звания, форма и устав несения службы. Двадцать третье февраля остается датой, связанной только с советской, но отнюдь не российской историей.
Точно таким же странным и не имеющим отношения к русской истории оказывается отмечаемый 20 декабря День работников государственной безопасности. Справедливости ради нужно отметить, что впервые принципы охраны безопасности государства были сформулированы в знаменитом Соборном уложении 1649 года. Первым государственным учреждением, которое профессионально занималось вопросами безопасности державы, стал учрежденный годом позже, в 1650 году, Тайный приказ. Так что, по уму, нам в этом году следовало бы отмечать 357-ю годовщину службы государственной безопасности России, а вовсе не девяностолетие, как нам пытаются нынче доказать современные чекисты.
Таким образом, даже профессиональный праздник "рыцарей плаща и кинжала" оказывается фальшивым. По большому счету они сегодня отмечают день работников не государственной, а идеологической и кастовой безопасности. Разница, согласитесь, существенная.
Между тем, служба по обеспечению безопасности государства и охране его интересов является одной из важнейших в каждой стране. Такие службы существуют с незапамятных времен и будут существовать до тех пор, пока существуют государственные границы и те же самые упомянутые государственные интересы. Как правило, сотрудники таких служб пользуются в своих странах почетом и уважением. Но при одном важном условии. Для того, чтобы подобная служба четко выполняла свои задачи, необходимо, чтобы она подчинялась только одному "господину" — закону.
Всякая попытка поставить над законом интересы идеологии, текущей политики или данного конкретного правителя приводят к превращению отлаженного механизма по охране интересов государства и граждан в страшную карательную машину насилия над этими самыми гражданами.
Временами такая машина становится инструментов насилия над самим государством. Как, собственно, и произошло в России в двадцатом веке. Причем очень похоже, что эти страшные времена, о которых мы начали было подзабывать, постепенно начинают возвращаться.
В советские времен была распространена байка о том, что, дескать, несмотря на всю карательную сущность органов госбезопасности, работают в них настоящие профессионалы и целом очень даже неплохие люди. Это опасное заблуждение, как ни странно, имело под собой определенную основу. Действительно, в органы старались набирать хороших специалистов, не имеющих, в частности, претензий по части "морального облика". Но дело все в том, что безжалостная система очень быстро перемалывала даже такой "образцовый материал". Хорошие специалисты вскоре становились равнодушными исполнителями, а добрые и отзывчивые люди — черствыми и циничными.
Лет двадцать пять назад мне, совсем еще молодому ответственному секретарю одной крупной газеты, довелось впервые столкнуться с деятельностью "конторы". Тогда было принято проводить профилактические беседы с работниками "идеологического фронта" с целью оградить их от тлетворного влияния Запада. Помню, как давился от смеха умный и симпатичный куратор нашей газеты, когда излагал мне положения безнадежно устаревшей нелепой инструкции. В частности, нам предлагалось присматриваться, нет ли насечек на шкале настройки радиоприемников в тех домах, где приходилось бывать. Подразумевалось, что это косвенно может свидетельствовать о разведывательном характере деятельности хозяина этого приемника.
Понятно, что противостоять всей этой идеологической шелухе могли только очень сильные люди из высших эшелонов государственной власти. Всем остальным предлагалось равнодушно "плыть по течению". Поэтому я категорически отвергаю другой миф о том, что чекисты в массе своей были настолько преданы советской власти, что, якобы, в августе 1991 года чуть было не подняли восстание, наблюдая, из окон Лубянки, как восторженные москвичи сносят памятник их кумиру. Легенды о "потных ладонях", бессильно сжимавших рукоятки бесполезных пистолетов, можно иногда услышать до сих пор.
Мне же тем августом запомнилась совершенно иная картина. Запомнился праздничный банкет, устроенный в одном из небольших сибирских подразделений вчера еще всесильной службы. Банкет был устроен в честь победы народа на баррикадах у Белого дома в Москве. Немолодой подполковник тогда радовался, что теперь-то он, наконец, будет действительно ловить иностранных разведчиков, а не "рассказчиков анекдотов".
Примерно в те же дни мне довелось беседовать с ветераном органов, одним из немногих встреченных на моем пути "правильных чекистов", Михаилом Кобриным. Долгие годы Михаил Моисеевич верно служил интересам страны в дальнем зарубежье. После августовских событий он сказал примечательную вещь. По словам старого разведчика, его всю жизнь заставляли искать врагов среди друзей. Теперь появилась надежда, что новое поколение сотрудников органов будет выполнять свою главную задачу — искать друзей среди врагов.
Такая надежда действительно появилась. Причем для реформирования службы безопасности страны не требовалось "изобретать велосипеда". Все рецепты были прекрасно известны и в те же годы успешно использовались на практике в странах народной демократии и даже в некоторых республиках бывшего Союза. Нужно было сделать всего-навсего три вещи. В первую очередь — почти полностью обновить личный состав, сделав исключение лишь для очень ограниченного круга особо ценных специалистов. В качестве главных критериев для желающих служить в органах безопасности следовало установить достаточно высокий общий образовательный и культурный уровень, безупречную юридическую грамотность и верность своему народу. Выполнение требований закона должно было стать святым делом для вновь испеченного государственного служащего. Эти требования он должен без колебаний ставить выше интересов непосредственного начальства и даже руководителей государства, если эти интересы расходятся с интересами самого государства. Было бы также очень неплохо, если бы вновь принятый на службу сотрудник не имел никакого опыта сотрудничества со службами безопасности или охраны порядка тоталитарного государства. Только в этом случае сохранялся шанс на реальное реформирование органов.
Можно ли сегодня качественно изменить структуру ФСБ? После нескольких лет относительной оттепели идеологизация якобы обновленных органов продолжилась с удвоенной силой. Предположение о верховенстве закона сегодня вновь вызывает лишь злобную кривую усмешку. Реально в своей деятельности служба безопасности подчиняется лишь указаниям непосредственного начальства и повелениям нового царя вне зависимости от того, как он называется на самом деле. Федеральная служба безопасности стремительно впитывает в себя самые худшие черты и особенности КГБ, МГБ, НКВД, а также ОГПУ и ЧК. На этом преемственность прерывается. Об использовании опыта российских предшественников, не говоря уже о зарубежном опыте, речи сегодня не идет. В этих условиях обновление или даже реформирование службы представляется решительно невозможным.
Здесь вновь придется вспомнить о том, что, когда Петру Великому потребовалось создание новой современной армии, он не стал переодевать в новые мундиры бородатых стрельцов. Он просто разогнал архаичное войско к чертовой матери, а самых упрямых прилюдно вздернул на Красной площади. Примерно также поступил Ленин с жандармским корпусом. Ильич совершенно справедливо счел бесполезной тратой времени перевоспитание "голубых мундиров" в духе пролетарского интернационализма. Проще было создать "с нуля" принципиально новую спецслужбу. Что и было сделано.
Вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что сегодня, как и в начале восемнадцатого века, равно, как и в начале двадцатого, Россия вновь находится на переломном этапе своей истории. Поэтому, похоже, что для действительного реформирования российских органов не обойтись без вмешательства нового "Петра Алексеевича". Или "Владимира Ильича". Кому кто больше нравится.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
