Ответ Юлии Галяминой
Мне очень понравилась Ваша статья с рассказом о полемике на V cъезде Всероссийского гражданского конгресса по поводу упоминания в резолюции поддержки инициативы правозащитников, обратившихся к президенту Медведеву с призывом помиловать группу политзаключенных.
Однако я считаю необходимым обратить внимание на следующие обстоятельства. Во-первых, многие из делегатов cъезда уже подписали это обращение. Отход от их позиции на более сдержанную формулировку ("признаем обоснованность позиции"), которую в итоге принял съезд, демонстрирует власти нашу неуверенность. Убежден, что даже из желания филигранно обозначить свою гражданскую позицию нельзя жертвовать интересами узников, рисковать пусть самым призрачным шансом для их освобождения. Не думаю, что в сентябре 1993 года академик Сахаров, писатель Владимир Максимов и поэт Александр Галич считали генерала Пиночета легитимным правителем Чили, но они отправили ему телеграмму в попытке спасти поэта Пабло Неруду. И телеграмма не была ругательной, там была даже фраза о том, что "расправа над Пабло Нерудой неизбежно бросит тень на объявленную Вами эпоху возрождения страны".
Тут вопрос, которому 2000 лет: человек для субботы или суббота для человека (Марка: гл. 2, ст. 23—27) или, если угодно, то же самое из Талмуда (Гемары: Шабат 151.б; Йома 85.б)?
Еще и еще раз подчеркну — российское законодательство не требует признания вины со стороны подавшего прощение о помиловании. Он может даже написать: "поскольку считаю себя жертвой политически мотивированной расправы". Главное — наличие у власти политической воли освободить человека. И сам Сахаров в декабре 1986 года, и другие советские диссиденты весной 1997 были выпущены, по сути, в рамках помилования. Но сами они о милости не просили. Кстати, любой советский узник совести, решись он обратиться с ходатайством к государству и признать вину, почти немедленно освобождался и после ритуального телепокаяния даже получал возможность покинуть страну. А реабилитировали советских политзеков за отсутствием события преступления — уже в 1991-м. Но и в 1987-м решался вопрос не об их раскаянии — о раскаянии государства. Признать вину за десятилетия политрепрессий горбачевское руководство еще не решалось. Но и держать в политзонах известных на весь мир людей деятелям, твердившим о перестройке и демократизации, было уже немыслимо. Так что 21 год назад просило прощение скорее уже само государство. И оно было "помиловано" — с СССР Горбачева был снят ярлык тоталитаризма еще задолго до первых мало-мальски свободных выборов и, невзирая на применения армии в Карабахе, штурм Баку и Вильнюса…
Это я к тому, что иногда акт помилования — способ извинения со стороны государства. Хочу напомнить про дело французского капитана Дрейфуса.
За обвинением Дрейфуса в шпионаже в 1894 году стояло стремление к реваншу альянса изрядно потесненной католической церкви и еще более потесненных аристократическо-монархических кругов. Речь шла об оттеснении от власти демократическо-либеральных сил, взявших верх после свержения Наполеона III и принятия Францией республиканской конституции. Дальше было знаменитейшее открытое обращение Эмиля Золя к президенту Франции "Я обвиняю" в январе 1998 года. Суд над Золя: приговорен за клевету к году тюрьмы, Золя бежал в Англию. Массовая подписная кампания цвета французской интеллигенции в защиту Золя, создание Лиги прав человека (первая правозащитная организация в мире). Грубейшие "наезды" на интеллигенцию со стороны антидрейфусаров: появляется презрительный термин "интеллектуалы" (в значении – "умники", которые ничего не значат по сравнению с армией). Это название потом с гордостью принимает творческая интеллигенция…
Когда выяснилось, что все документы, якобы уличавшие Дрейфуса в шпионаже, — фальшивка, скандал стал уже мировым. Проблема была в том, что оправдание Дрейфуса означало полную дискредитацию существовавший военной элиты, которая, естественно, говорила, что это — "позор на армию", да еще и перед лицом "немецкой угрозы". Выход был найден следующим образом: по просьбе нового военного министра (их сменилось три в результате дела Дрейфуса) президент помиловал разжалованного капитана. Кстати, защитник Дрейфуса знаменитый адвокат Лабори был против согласия Дрейфуса на помилование, считая это косвенным признанием вины. Но, очевидно, что в данном случае о помиловании просило именно французское государство, выставленное перед всем миром как способное — во имя "высших политических соображений" — отправить на долгие годы на "Чертов остров" заведомого невиновного.
Затем, еще через несколько лет Дрейфус был реабилитирован, награжден орденом, возращен на службу в Генштаб. Произошла полная смена политических и военных элит: аристократов на высших постах в армии сменили выходцы из "среднего класса". К власти пришла леволиберальная партия радикал-социалистов. Правительство возглавил Клемансо — редактор газеты, опубликовавший обращения Золя. Церковь жестко была отделена от государства, ей был наглухо закрыт путь в школу.
Согласитесь, это более солидные политические издержки, чем те последствия, которые грозят нынешнему режиму в случае помилования жертв дела "ЮКОСа", жертв шпионских процессов и прочих. Ну, что будет? Патрушев уже не у дел — руководит писанием аналитики в Совбезе. Последует отставка нескольких следователей и еще большее аппаратное поражение Сечина. Может быть, из "Роснефти" многолетними судами вытрясут десяток миллиардов долларов. Тоже не смертельно.
Так что помилование политзеков — это просьба о прощении именно со стороны самого государства.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
