В заседаниях Таганского суда по делу о выставке "Запретное искусство-2006" объявлен перерыв до 11 сентября. Есть возможность спокойно поговорить о том, о чем до сих пор не написали журналисты, молчат правозащитники и не говорят арт-критики.
Хотя с момента возбуждения уголовного дела против организаторов выставки "Запретное искусство" прошло уже более двух лет, вопрос о том, правильно или нет с профессиональной и моральной точек зрения и с точки зрения своей миссии поступил Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова, показав в своих стенах выставку "Запретное искусство-2006", остается без обсуждения и ответов.
Мне кажется,
в России существует что-то вроде табу на обсуждение этого вопроса,
возможно, потому что несколько авторитетных российских арт-критиков и правозащитников, включая руководителей Фонда Сахарова, "полугласно" считают проведение выставки "Запретное искусство" в Музее и общественном центре имени Андрея Сахарова серьезной ошибкой бывшего директора Музея (настолько серьезной, что руководители Фонда Сахарова целый год занимались за моей спиной моим "персональным вопросом" и в июле-августе 2008 года добились моего ухода в отставку) и, видимо, ошибкой куратора выставки.
Выступающие в нашу защиту лица говорят, что любое публичное высказывание об "ошибочности" проведения выставки может повредить подсудимым. Я же уверен, что
вред приносит замалчивание, а необсуждение принципиального вопроса о правоте или неправоте организаторов выставки с точки зрения целесообразности и уместности ее проведения в стенах Музея и центра имени Сахарова.
Не являясь фанатичным приверженцем современного искусства, бесстрашным человеком, борцом с религией и т. п., разрешение на проведение выставки "Запретное искусство-2006" я дал потому, что считал (и продолжаю считать), что ее показ соответствовал миссии Музея и общественного центра имени Андрея Сахарова. Эта миссия, по моему мнению, заключается в том, чтобы будить мысль и поддерживать в обществе, в тех сферах деятельности, куда может "дотянуться" Музей, высокий статус определенных, "сахаровских", ценностей и реализовывать и защищать эти ценности всеми доступными и естественными для учреждения культуры способами.
Условно и с существенными оговорками назову эти ценности "западными", их список каждый может составить сам и по-своему. Важно, что ядро этих ценностей для людей моего поколения и близких мне взглядов олицетворяет в России личность Андрея Дмитриевича Сахарова, отсюда и название ценностей — "сахаровские", не потому что Сахаров их придумал или привил отечественной культуре, а потому что он их разделял, защищал и в конце концов стал восприниматься как символ и обозначение этих ценностей и сторонниками, и противниками.
Уже сам перечень программ и проектов, которыми Музей и общественный центр имени Сахарова занимался в 1996–2008 годах (их перечисление заняло около страницы, и потому я его сократил), отражает тот факт, что ценности, которые разделял Сахаров и стремился реализовывать Музей, применимы во всех областях жизни и культуры.
Почему же, по мнению руководителей Фонда Сахарова, "не дело Музея" говорить о направлениях обусловленной соображениями политики и морали административной цензуры, существующей в российских художественных музеях и галереях? Кто же об этом может и должен говорить? Сотрудники музеев и галерей, в которых администрация осуществляет цензуру? Искусствоведы, кураторы? Но как им показать обществу, какие работы и почему подверглись цензуре, не выставляя самих работ?
И где демонстрация запрещенных к показу работ будет воспринята как принципиальный и общезначимый для культуры вопрос, а не как узкокорпоративный интерес людей, занимающихся современным искусством?
По-моему, совершенно понятно и естественно, что Андрей Ерофеев, куратор посвященной цензурным запретам выставки, обратился с предложением именно в Музей и центр имени Сахарова. Лучшего места для этой выставки просто не было. Все же понимают и чувствуют, что,
раз музей "имени Сахарова", значит, это то место, где возможно и уместно показать и обсудить подвергнутые цензуре работы и где их показ прозвучит как значимое и принципиальное высказывание.
Как профессиональный руководитель музейного учреждения я считал и считаю, что проблема административной цензуры в сфере изобразительного искусства принадлежит к числу заметных и острых для многих в России и что она является очень "сахаровской" по духу независимо от того, в какой степени сам Сахаров интересовался искусством.
Если бы я был директором обычного художественного или исторического музея, а не директором Музея и центра имени Андрея Сахарова, то показать выставку "Запретное искусство" я почти наверняка не решился, побоялся бы. Именно то, что Музей носит имя Сахарова и подвигнуло меня преодолеть страх перед угрозой погрома Музея, страх личного характера (призывов в Интернете "набить морду организаторам выставки" было достаточно), дало решимость проигнорировать прогнозируемое недовольство этой выставкой руководителей Фонда Сахарова. Жаль, что некоторые считают независимость и самостоятельность "недостатком".
Хочу закончить тем, с чего начал.
Выставку, посвященную проблеме цензуры в изобразительном искусстве, я разрешил потому, что был и остаюсь убежден в том, что профессиональный долг директора Сахаровского центра заключался в том, чтобы принять предложение куратора о такой выставке, при условии что она профессионально сделана.
Я полагаю, что был прав и что выставка "Запретное искусство" была сделана хорошо, об этом говорит ее экспозиционное решение и имена художников, чьи работы были представлены. Что касается вопроса, соответствует ли эта выставка миссии Музея и центра имени Андрея Сахарова, то истина и правота в его решении необязательно должна находиться на стороне членов Фонда Сахарова. В такого рода вопросах правота не всегда принадлежит большинству.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
