Сергей себя чувствует, честно говоря, неважно. Слабость. Заторможенность, как он сам это ощущает. Дважды он падал — один раз в камере, другой — в конвойном помещении суда. Ударялся головой. Не слишком сильно, но неприятно. В процессе он в последний день лежал, но, по-моему, судье это как-то фиолетово.
У Кривова, если я правильно поняла, 60-й день голодовки.
А вот оказался он один в камере и продукты из камеры убрали позже. И поэтому СИЗО считает, что голодовка чуть не в половину короче. К тому же, сотрудники предполагают, что Кривов в суде ест, потому что там они не могут его контролировать, и потому, что он не слишком быстро худеет. А он полагает, что его взвешивают на неисправных весах, которые при повторном взвешивании выдают другой результат. Взвешивают и меряют давление, тем не менее, каждый день. Сергей не исключает, что при дальнейшем ухудшении состояния будет выходить из голодовки, не добившись желаемого — своевременного предоставления протоколов своего процесса по "Болотному делу". Когда это произойдет — он еще не знает, голодовка продолжается.
Позавчера, вроде, врач сказала ему, что по состоянию он уже может не ездить в суд.
Но не исключен и вариант, что ему станут колоть глюкозу и витамины. Думаю, в понедельник все станет очевидней. Но вообще, конечно, все это — безобразие. Немолодой и не самый здоровый человек не рожна требует, а соблюдения норм УПК. Да кому он интересен, этот УПК...
Так, от голода к еде плавно переходим. Питание в СИЗО — системная проблема. Это — проблема всех известных мне изоляторов. Когда его видишь, нюхаешь и пробуешь, возникает два варианта: либо часть продуктов на каком-то этапе украли, либо эти продукты умышленно портят, чтоб баланда как можно больше соответствовала своему названию.
Хорошо, 70 рублей на питание заключенного в день — на завтрак, обед и ужин. Но это не 30, как несколько лет назад. Да, это самые дешевые продукты, но тут мне подсказывают (я — не мастер), что, если изловчиться, то на мою семью из четверых человек на 280 рублей что-то относительно съедобное приготовить на день можно. И соответствующее тем нормативам, которые есть в СИЗО. Нет, что-то едят. Едят гороховый суп (его сложно испортить), борщ едят, берут кашу на завтрак. Кто может — свое масло, сахар туда добавляют.
Но есть вообще несъедобные вещи. Их люди с минимальными передачками с воли вообще не берут. Что это за мерзкое рагу из неопознанных овощей, установить я смогла только не очень хорошую капусту и ненастоящую картошку (изрядная дрянь)? А моя напарница вообще предположила, что это — макарончики... Почему некоторую еду невозможно опознать? Не надо лить в пищу воду, когда в баках мало остается, в особенности — холодную, причем — во второе. Вы у себя дома так не делаете. Сильна ли необходимость в добавлении в еду комбижира, даже если ласково называть его пальмовым маслом? Мне лично кажется, что это — комбижир, я его по сборам очень хорошо помню. Я его не ем. Кто-то жалуется, что свет ночью — пытки, а вот для меня лично комбижир — пытки.
Сечка с мясом. Или с килькой, такой классической, с головами, в томате, из банки. Знаете, у Круга песня одна начинается словами "А сечку жрите, мусора, сами..." Я извиняюсь, но с трудом сдержалась ее не процитировать, попробовав в камере вкусную сечку. Потому что от еды не должны начинаться рвотные позывы. Что вы ее так солите? Что там тухлое — крупа, тушенка? Что за странная жидкость там плавает сверху? Зачем мне говорят, что это — наваристый питательный бульон? Второе не должно быть жидким таким.
Мне говорят, а зачем пробовала в камере? Она там, наверное, еда, долго стояла и стала невкусная, а надо пробовать свежеприготовленную, на пищеблоке. Или из бачка. Хорошо, буду теперь ходить с ложкой и на пищеблок. Давайте разбираться, как и из чего это готовят. Ну не берут же люди в камеры эту еду, спрашивают, что на обед привезли, и говорят: спасибо, нет.
Но кто-то передач не получает и брать это вынужден. А с этого, вот с такого отношения к людям, все начинается. Нехорошее начинается.
Хоть соблюдены законы и нормативы. Наверное. Соблюдены. Не знаю.
Вот обходим камер пятнадцать, спрашиваю: кто сегодня ел второе? Да никто не ел. Один человек ел. Ему понравилось. Извините, мне — нет. Это несъедобно. Рецепт: "выливать в унитаз, медленно помешивая". (с)
Бутырка, Матроска, — люди жалуются на хлеб. Я его не пробовала давно, врать не буду. Попробую скоро. Не знаю, почему по нормативам его надо делать черно-белым — из смеси пшеницы и ржи, но моей напарнице заключенный говорит: не, ржи там нет. И пшеницы. Пыль и опилки — есть. И к тому же он липкий и непропеченный. Но мне же что отвечают? А Жириновскому понравилось. Ну, пойду хлеб есть, хоть мне это тяжело. 6-й СИЗО, заключенные в некоторых камерах наоборот едят только хлеб: все остальное, говорят, не очень хорошее. Жалуются, что от этого хлеба животы раздуваются, ходим потом, как беременные.
Все, теперь буду все время обедать, ложку уже помыла. Толстая стану. Это ФСИН, кстати, будет виновата.
! Орфография и стилистика автора сохранены
