Хе, к утру я все-таки расплакалась. И это привело меня в хорошее настроение. Пока у человека есть иллюзии — он жив. Ну вот, расстаюсь с последними. Слушайте, самый худший вид цензуры — это самоцензура. Меня никто не просил про эту тупость не рассказывать. Давайте расскажу, как бээсник в общей камере оказался. В одном СИЗО, в СИЗО одном, в СИЗО один... где вообще БС никаких быть не должно.
Получаю я письмо, а я их много получаю. У нас БС в камере с криминалитетом заперт какой уж день, они звонят по ночам и денег требуют для начала 500 тысяч, знаем, у вас машина есть, маленькая, правда, — продавайте. А то ему вот как-то не жить.
Вот нам ваш телефон дали добрые люди, а еще мы к вашему председателю обратились...
А у меня Интернета дома не было, письмо я увидела поэтому не утром, а днем на работе. Отзвонилась, уточнила подробности. Позвонила в один СИЗО. Говорю: вам уже звонили, конечно, по поводу Петрова? Какой Петров? Кто звонил? Никто нам не звонил. Никакой председатель.
Ну вот Петров там у вас в такой-то камере, проверьте. Нет, такого не может быть. Блин, проверьте. Не может быть. Проверьте. Ну ладно, сделаем тебе одолжение.
Через пару часов: а он сам ***, он на сборке не сказал. Все, отсадили на одиночное.
Он-то, может, и не сказал. Он-то, может, и чудак, он зачем-то первым делом сообщил камере, что в ВВ служил, а как ваши сотрудники его спрашивали? "Можете ли содержаться в общей массе"? А к чему вам там оперчасть? Что-то камера быстро все выяснила, что ей нужно было. Его сосед по району узнал... Что он вообще-то не только в ВВ служил, а реально работал в милиции. И в форме домой ходил.
Хорошо, отсадили. На следующий день привожу все эти копии с его фотками в форме, с трудовой, вот это. Что мне говорят? Не, не "спасибо". Мне говорят: как это вот мы примем не по запросу, что ты неофициально привезла? Мы это не примем. Что? Ну ладно. Давай сюда, сделаем тебе одолжение. Пусть у него будет в деле.
Блин, я слово "спасибо" на этой территории от сотрудников не слышала. Я один раз слышала слово "извини". После совсем уж некрасивой ситуации. Не хочу огорчить, но что-то с вами не так. Я обещала сообщать, если узнаю, о нештатках, что у вас там внутри происходят? Я сообщаю. Я не в прокуратуру и не в газету сообщаю, я вам сообщаю, чтоб вы меры срочно приняли. Это не вы мне одолжение делаете, а я вам. Ну давайте мы в следующий раз к вам с телевиденьем придем. Что такое-то правда?
Ах он не сказал на сборке, поскольку был не в себе, его из зала суда закрыли. Он думал, что документы о ментовке в деле есть. А потом он не знал, кому сказать: на проверке немыслимо, а один он никуда не выходил. А где был психолог обещанный? Где воспитатели были?
Надоело это все. Давайте блин всерьез. Не надо мне предъявлять, тюрьма рядом. Мы по понятиям не живем, но мы их знаем. Трудно сказать спасибо, язык не поворачивается? Просто промолчите. Но хватит лишнего.
Ну ладно, вытащили бээсника — и слава Богу.
! Орфография и стилистика автора сохранены
