Мне кажется, что у нас сейчас внутри правящего слоя и вообще внутри состоятельного класса идёт такой же неслышный спор, подобный тому, какой шёл в конце 1916 года.
"Умеренные": идиоты, вы провоцируете революцию, "бессмысленный и беспощадный", вы погубите не только себя, но и весь цивилизованный слой!
"Твердолобые": кретины, вы раскачиваете лодку, заигрывая с толпой своими популистскими псевдоразоблачениями и огульной критикой! Что за детские игры вы затеваете: шубы, часы, яхты?! Вы погубите не только нас, но и себя, господа "русские европейцы" - народ подсчитает не только наши замки, но и ваши котеджи!
"Умеренные": остолопы, мы только хотим от вас не вести себя столь нагло вызывающе, мы специально называем народ "быдлом" и "аночоусами", чтобы он нас не слушал, мы внедряем в сознание тезис о вечном рабстве народа, мы стараемся не повторять ошибок интеллигенции 1917 и 1989 годов!
"Твердолобые": болваны, вы не понимаете, что вся легитимность власти держиться на путинском мифе, на парализующем зрелище наглого самодовольного начальства и на непрывном потоке запугивания и оболванивания населения! Наш президент не сошёл с ума, чтобы публично рассказывать экономистам как обвальная девольвация делает страну богаче, но только такие сеансы психотерапии по телевизору спасли страну прошлой осенью от полной финансовой паники людей, мгновенно ставших в два раза беднее.
Вот так и тянется этот, говоря пушкинскими словами:
"Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы".
А Булгаков бы добавил: "Из любопытства Маргарита заглянула в одно из них. Увидела кухню. Два примуса ревели на плите, возле них стояли две женщины с ложками в руках и переругивались.
– Свет надо тушить за собой в уборной, вот что я вам скажу, Пелагея Петровна, – говорила та женщина, перед которой была кастрюля с какой-то снедью, от которой валил пар, – а то мы на выселение на вас подадим!
– Сами вы хороши, – отвечала другая.
– Обе вы хороши, – звучно сказала Маргарита, переваливаясь через подоконник в кухню. Обе ссорящиеся повернулись на голос и замерли с грязными ложками в руках. Маргарита осторожно протянула руку между ними, повернула краны в обоих примусах и потушила их. Женщины охнули и открыли рты. Но Маргарита уже соскучилась в кухне и вылетела в переулок".
! Орфография и стилистика автора сохранены
