54 года назад тоже был скандал в Манеже и тоже с выставкой. И тоже была провокация... Тогда организаторы художественной выставки "30 лет МОСХа" (сейчас сказали бы - "кураторы") отобрали у авангардных художников самые резкие, шокирующие работы. Знали - придет Хрущев.
Его поднакрутили (особенно Суслов), и он стал орать...
Но в бой ринулся Эрнст Неизвестный.
Собственно, сама провокация удалась.
18 ноября 1962 года вышел "Новый мир" с "С одним днем Ивана Денисовича" Солженицына, и вся прогрессистская критика, воскликнув "Осанна!", стала требовать Ленинской премии по литературе автору. Назревало углубление десталинизации снизу, в развитие импульса сверху от XXII съезда (октябрь 1961).
Вместо этого - смена парадигмы.
Хрущев проводит две отвратительные по хамству "встречи с творческой интеллигенцией", где просто громит будущих "шестидесятников". Его, разумеется, поддерживает вся свора.
И начинается полтора года такой реакции, после которой начало брежневщины воспринимается как новая оттепель. (Все обрывается арестом Синявского и Даниэля в ноябре 1965 - с этой поры в течение следующих 31 года ссылки, отъезды, аресты и процессы диссидентов - непрерывная череда центральных событий в жизни интеллигенции).
Но сейчас - все наоборот. Провокация и шельмование налицо. Но творческие люди падают в ноги снисходительному Путину - и тот поучает, что нужна некая внутренняя цензура. Но обещает запретительные крайности убрать. И даже поручает самим мастерам культуры выработать для себя границы дозволенного. "Иппон" - говорит - "нужен в творческой среде"!
Для 1963 года это было невиданным всплеском либерализма!
В приложении, как всегда, хорошая поэзия:
Александр Галич
Летят утки
(Посвящается Л.Пинскому)
С севера, с острова Жестева
Птицы летят,
Шестеро, шестеро,шестеро
Серых утят,
Шестеро, шестеро к югу летят...
Хватит хмуриться, хватит злобиться,
Ворошить вороха былого!..
Но когда по ночам бессонница -
Мне на память приходит снова:
Мутный за тайгу
Ползёт закат,
Строем на снегу
Пятьсот зэка.
Ветер мокрый хлестал мочалкою,
То накатывал, то откатывал,
И стоял вертухай с овчаркою
И такую им речь откалывал:
"Ворон, растудыть, не выклюет
Глаз, растудыть, ворону,
Но ежели кто закосит, -
Тот мордой в снег,
И прошу, растудыть, запомнить,
Что каждый шаг в сторону
Будет, растудыть, рассматриваться
Как, растудыть, побег!.."
Вьюга полярная спятила -
Бьёт наугад!
А пятеро, пятеро, пятеро
Дальше летят,
Пятеро, пятеро к югу летят...
Ну, а может, и впрямь бессовестно
Повторяться из слова в слово?!
Но когда по ночам бессонница -
Мне на память приходит снова:
Не косят, не корчатся
В снегах зэка,
Разговор про творчество
Идёт в ЦК.
Репортёры сверкали линзами,
Кремом бритвенным пахла харя,
Говорил вертухай прилизанный,
Непохожий на вертухая:
"Ворон, извиняюсь, не выклюет
Глаз, извиняюсь, ворону,
Но все ли сердцем усвоили
Чему учит нас Имярек?!
И прошу, извиняюсь, запомнить,
Что каждый шаг в сторону
Будет, извиняюсь, рассматриваться
Как, извиняюсь, побег!"
Грянул прицельно с надветренной
В сердце заряд,
А четверо, четверо, четверо
Дальше летят!..
И если долетит хоть один,
Если даже никто не долетит,
Всё равно стоило,
Всё равно надо было лететь!..
1969
! Орфография и стилистика автора сохранены
