Решил ещё раз собрать вместе свои размышления о социальных процессах в России.
Прежде всего, я хочу высказаться об их коренной природе.
Полагаю, что гениальную в своей основе идею Маркса о базисе и надстройке, ставшую предметом непрерывных издёвок в течение последнего полувека, необходимо "обратно перевернуть", рассмотрев в духе Гегеля и Канта. Речь идёт о процессе перехода субэкумены (локальной цивилизации) от одной социокультурной фазы к другой. Именно этот фазовый переход, который я обобщенно называю "реформацией", считая его универсальным, а не только относящимся к событиям 500-летней давности, является "базисом". Все иные процессы: социальные, массово-психологические, политические, идеологические, экономические, ментальные — это "надстройка", институализированная реакция на такой переход.
Сейчас в России (в этот социокультурный ареал я не включаю коренные народы Севера, Зауралья и Северного Кавказа, находящиеся еще в предыдущей фазе) происходят процессы, которые на Западе начались шесть веков назад. Это — либерально-протестантский фазовый переход, который я условно называю "веберианским".
Запад, в свою очередь, уже полвека как начал проходить следующую фазу, которую я навскидку назвал "маркузианство" и которую сейчас именуют леволиберальным глобализмом, что, на самом деле, является стремлением довести гуманистическую составляющую прав человека до максимального уменьшения внутривидового дарвинизма, а демократическую составляющую — до максимального уменьшения отчуждения в политике и экономике.
Скажу коротко, что предыдущей фазой российской цивилизации была феодально-католическая (точнее, квазикатолическая).
Русская церковь не смогла стать западной церковью, и её роль блестяще выполнила большевистская партия, победившая всех соперников именно потому, что стала псевдоцерковью мировой сотерологической квазирелигии и основала мессианскую империю. Сорок лет назад такой же реформационный фазовый переход — к церкви, управляющей государством и основанной на проповеди, а не на иных литургических формах[1], начал мир ислама (состоящий из персидской и арабской локальных цивилизаций), ныне втянувший в этот переход и исламские регионы Российской Федерации. Перед этим же общераспространённой в локальных цивилизациях была фаза "хаммурапийская", соответствующая агро-грамотной универсальной монархии, как именовал цивилизации-империи Арнольд Тойнби, в которой Двор доминировал над Храмом (или формально считался с ним равным), а Храм избегал дидактических обращений к народу, вверяя это законодательной деятельности государства.
Итак, Россия идёт к тому состоянию Запада, которым он был до конца 60-х. Парадоксально, что "вебериановские" по духу советские и восточноевропейские диссиденты 60-80-х были в полной цивилизационной гармонии с Западом и в противофазе с господствующей в коммунистических странах идеологии, но в согласии с подспудно происходящим западническим поворотом. Сейчас же всё изменилось. Путинизм — это финальная стадия Средневековья — сословный абсолютизм. И ему противостоит[2] протопротестантский по духу либерализм. Но наступающий российский либерализм находится в противофазе к западному "левому повороту". Поэтому отечественные либералы столь же яростно критикуют Запад, "предавший западные ценности", как сорок лет назад Солженицын ("Гарвардская речь"), Максимов и круги, близкие к НТС, критиковали его за предательство западных средневековых "крестоносных" ценностей. В этом смысле гармония была только 30 лет назад — когда на Западе царили Рейган и Тэтчер, а в коммунистическом лагере интеллектуалы всё больше требовали "западных свобод и демократий".
Кроме базового процесса веберианской реформации в России идёт ещё целых ряд исторически объективных процессов. Прежде всего, это острый кризис имперской модели. Как субэкумена, находящаяся преимущественно на стадии традиционализма (позднего Средневековья), Россия политически может быть либо империей, либо сообществом "воюющих царств" (т.н. "феодальная раздробленность").
Модель федерации с единой политической нацией (Соединённые Штаты Великой России[3]) провалилась ещё быстрее, чем предыдущий СССР с его "новой исторической общностью советским народом" (эвфемизм "советской политической нации"). СССР ведь планировался как некая Коммунистическо-московская империя русской нации. В 2014 году на историческое мгновение появилась доктрина "Русского мира" — Православно-московской империи. Но все попытки создать российскую гражданскую нацию потерпели крах, на что указал прошлогодний скандал с дружным отторжением её законодательного закрепления.
Что бы ни произошло в дальнейшем с Российской субэкуменой — превратится ли она в сообщество суверенных русских государств, подобно тому, как организованы Латиноамериканская и Арабская субэкумены, или станет договорной асимметричной федерацией, имперская модель её обречена. Имперской я называю не державу из "многих стран", а государство, где центральная власть находится в руках не полномочных представителей провинций, а особой имперской элиты номенклатурного[4] типа, определяющей для провинций "полезную" для них политику. Империя может быть и при подавляющем доминировании одного этноса, как это было со Вторым рейхом (Бисмарка). Поэтому для такого типа империй я предлагаю ввести особую категорию — "рейх" (буквальное значение — "держава"). С этой точки зрения Российская Федерация — Русский рейх (в том значении, которое вкладывалось в это понятие в Веймарской Германии).
На то, как это, возможно, будет происходить, указывает опыт распада Османской империи. Наследниками эллинизма и Византии (Востока Римской империи) стали две евразийские державы: северная — Русь, Россия и южная — Халифат, Османская империя. После революции 1911 года и проигрыша в Первой мировой войне Южно-Евразийская империя потеряла и наиболее вестернизированные балканские провинции, и арабский мир — части, входящие в иную, архаическую цивилизацию. Одновременно прошла этническая чистка в форме геноцида армян и понтийских греков и этнической чистки фракийских и анатолийских греков. Внутри новой, культурно консолидированной Турции, ставшей националистическим и секулярным рейхом, остался лишь один значимый этнически чуждый элемент — миллионы курдов. Довольно предсказуемо, что после Эрдогана произойдёт федерализации Турции — как неизбежная уступка курдам и туристическому урбанизированному средиземноморскому побережью.
Таким образом, мы уже определили, что историческими направляющими для современной России являются секуляризации (в широком значении термина — как отказ от церковных форм организации социума, отказ от "проектности" — сверхценной цели существования государства), дефеодализации и деимпериализация.
Как всегда, при отмирании неких форм социума их финальные стадии приобретают одновременно "вырожденные"[5] и гротескно-пародийные формы. Мессианская идеология вырождается до стадии импровизированных государственных мифов, сословность — в институализированную политическую коррупцию, монархия превращается в полицейскую диктатуру, идея империи — в империализм, рассматривающий провинции лишь как разновидность колоний.
Остаётся ещё один объективный процесс — переход России на новый цивилизационный этап, которые я называю "эоном". Каждый такой этап, имеющий, согласно работам философа Александра Ахиезера, признаки "инверсионного цикла", т.е. финального уничтожения всех выстроенных на его протяжении социокультурных институтов, посвящает себя уничтожению наследия предыдущего.
Такими эонами я полагаю: период "Святой Руси" (Северо-Византийский), разделённый на три приблизительно равные части (доордынскую, ордынскую и самодержавную) и завершившийся петровской модернизацией осени 1698 года; Петербургская монархия (также разделённый на доекатерининский, "екатеринский и её внуков" и реформаторский), Советский (Новомосковский, Нововизантийский), с его членением на довоенный, "военный" и послепражский; и Августовский, в котором я выделяю ельцинский, спокойно-путинский и протестно-путинский.
Я анализирую действительность, исходя из того, что каждый эон имеет признаки локальной цивилизации, а именно — их разделяют переходные зоны (лимитрофы), и границы эона зеркальны, т.е. исторические развилки (бифуркации) разрешаются симметрично, каждый следующий раз давая возможность увидеть альтернативную последовательность событий. Так, Длинная демократическая революция (1905-07 годов) в период Петербургского периода завершилась поражением, а произошедшая после неё радикальная революция (большевистский переворот) — победой. Однако в следующий раз, Длинная революция 1989-93 годов завершилась победой над режимом, а октябрьский мятеж 1993 года — поражением. Зато также завершился поражением либералов март 2012 года (в отличие от марта 1917).
Эти признаки хроноцивилизации каждого эона диктуют его слоистую структуру — у него "открытая" поверхность, отвечающая за взаимодействие с другими культурами, но изоляционистское и ригидное "фундаменталистское" ядро. Оболочкой советской цивилизации была либеральная интеллигенция (включая и сторонников демократического социализма), а фундаменталистами — сталинисты. Обломки советской цивилизационной "оболочки" сегодня — это сторонники Явлинского, а "ядро" — сторонники Зюганова, Проханова и иные левоимперцы.
Однако уже формируется "ядро" следующего "эона" — буржуазно-демократической национальной России. Так получилось, что сегодня это навальнианцы. Они имеют все признаки фундаменталистов и онтологически чужды явлинцам, поэтому их стратегический союз невозможен. Собчак же попытается стать выразителем "оболочки" Августовского эона — ельцинизма с человеческим лицом.
И ещё один парадокс. Политическая программа Навального теоретически была самой умеренной. Он ведь требовал всего лишь "демократического путинизма". Тезисы Явлинского, Ходорковского и Собчак, при всей их стилистической умеренности, предусматривают куда более радикальную трансформацию социально-политического устройства России, нежели варианты, предлагаемые Навальным. Однако, попав в резонанс чаяниям народившегося нового среднего класса, они стали настоящей революционной идеологией. Потому что в его паруса дули ветры той протопротестантской реформации России, о которой я говорил в начале. Дешёвое и подконтрольное среднему классу государство — вот идеал. А у остальных идеал "советского Ренессанса" — возродить в "улучшенном виде" чудесный мир "русской античности" — Серебряный век. Лютер — против Да Винчи и Эразма из Роттердама.
Успех Навального состоит в том, что его движение в наибольшей степени напоминает религиозное движение одной из евангелических деноминаций. Но я не думаю, что именно Навальный станет основоположником нового государства. Очень возможно, что сработает евангельская параллель: Немцов — как пророк-предтеча, погубленный Иродом-сыном, Навальный — как назорей из Назарета, и грядущий Павел — как строитель системы.
Интересно, что все президентские кампании сейчас носят сугубо игровой характер. Путин играет в свою предвыборную кампанию, уже даже приблизительно зная с каким счётом ему выпишут победу. Приблизительно с той же убедительностью, как и "дорогой Леонид Ильич" — и потому же лекалу — стартуя от комсомольского съезда (только тогда были бы стройотрядовские куртки "БАМ", "Уренгой") и встречи с рабочими (тут нюанс — при демонстрации миролюбия был бы ВАЗ или ЗИЛ, а при "но сурово брови мы насупим" — что-нибудь посерьезней). Жириновский и Зюганов — оправдывают "высокое доверие партии и правительства". Явлинский — отыгрывает свой "прощальный поклон".
Собчак — старательно играет в пламенную оппозиционерку — светоча либеральный идей, для чего вместе с Красовским и Невзоровым разыгрывает костюмированные скетчи из истории русских монархов. Зато Навальный — изо всех сил притворяется, что дело происходит при демократии и он — очень натурально возмущаясь — только требует соблюдения её принципов.
Ещё немного о закономерностях. Год назад Нобелевская премия по физике досталась ученым, описавшим возникновение парных симметричных вихревых потоков при фазовых переходах. Я предположил, что это относится и к социокультурным трансформациям. Когда, например, и мейнстрим, и контркультура имеют по два полюса, периодически меняющиеся в качестве доминирующего. Так в русской советской оппозиционности по очереди доминировали Сахаров и Солженицын. Затем, появилась оппозиционная пара — Ельцин и Новодворская.
Идеи Новодворской предусматривали куда более последовательный демонтаж советской системы — имперской и социалистической, чем призывы Ельцина покончить с номенклатурными привилегиями и сделать партруководителей подотчётными "трудящимся", дать возможность вести свободную внутрипартийную критику. Однако именно это привлекло к нему массы. А потом, оказавшись во главе антикоммунистического движения и новосозданного Российского государства, он выполнил значительную часть программных тезисов Новодворской. Другое дело, что Ельцин не реализовал её призывов разгромить посткоммунистов, предпочтя коррумпировать их.
Это я к тому, что требование навальнианцев "всего лишь" зарегистрировать их кумира кандидатом, означает необходимость отмены двух сфальсифицированных приговоров. Что, в свою очередь, означает признание в использовании суда в политических целях. Точно так же, как извинения Жукова за "ошибки в антидопинговой политике" на заседании Международного Олимпийского комитета и отказ от бойкота зимней Олимпиады 2018 года означает молчаливое признание правоты обвинений в систематической фальсификации результатов анализов и применении допинга. И точно так же, как Минск-2 означал отказ от проекта "Новороссия", т.е. расчленения Украины и создание "Русского мира" как СССР-2. Утешением Путину стали лишь руины Дебальцево и Донецкого аэропорта.
Стоит вспомнить как требование академика Сахарова "всего лишь" отменить 6-ю статью Конституции РСФСР 1977 года (о политической и идеологической монополии КПСС) за полтора года привели к краху коммунистической идеологии и распаду компартии, а затем и к распаду СССР, поскольку его объединяла лишь власть партийной иерархии, легитимированная советским проектом.
Описав столько объективных закономерностей, я мог бы создать впечатление, что всё исторически предопределено. Но как раз наоборот: в переходной ("лимитрофной") эпохе огромное значение имеют поступки конкретных людей и движений. Это целые стаи "чёрных лебедей" в стиле идей Нассима Николаса Талеба. Например, не уговори посланцы Ельцина 20 августа генералов Грачёва и Лебедя отказаться выполнять приказ о штурме Белого дома, в 1991 году мы получили бы либо февраль 2014 года в Киеве, либо вариант Милошевича. И в том, и другом случае, КПСС и СССР ждал бы крах, но, возможно, куда более кровавый — могла начаться гражданская война. Но вот варианта "нормализации" по варианту Венгрии 1956, Чехословакии 1968 и Польши 1970, когда "обломанные" страны покорно на десятилетия возвращались под иго коммунистов, быть не могло.
И напоследок: почти все описанные мною трансформации происходили только и исключительно благодаря постоянному моральному сопротивлению лучшей части общества, непрестанному многолетнему отпору репрессивных усилий власти, саботажу казённой мифологии и социальных ритуалов. Очень часто — почти незаметному, но от этого неодолимому.
[1] Настоящая духовная революция произошла в первой четверти 1 века, когда параллельно с храмовой литургией, основанной на жертвоприношении и молитве, появилась такая разновидность иудаистской литургии как дидактическое выступление раввина в синагоге (затем это стало проповедью), а затем в раннехристианской литургии, которая возродила такую древнюю форму еврейской бедуинской литургии как ритуальная трапеза, сопровождаемая дидактической речью главы рода. После разрушения Второго Храма в августе 70 г. синагогальная литургия стала единственно возможной для иудеев. Позднее она была во многом использована в создаваемой христианской храмовой литургии, к которой добавились таинства, отчасти повторившие раздачу мяса жертвенного животного.
[2] В данном случае предикат Великая означает "далеко выходящая за пределы русского этнокультурного ареала".
[3] Страна в моём понимании — это автономная часть ландшафта (географически оформленная область континента), исторически связанная с политически организованным (в виде государства или протогосударства) этносом.
[4] Номенклатура для меня — это монополизировавший политику и иную социальную активность бюрократизированный правящий слой, в котором распределение антагонистических социальных функций заменено исполнением взаимодополняющих социальных ролей, а рекрутирование в который происходит путём кооптации.
[5] "Вырожденные" формы социума, с моей точки зрения, это те, в которых социальные функции исполняют персонажи, этические ценности, которых считаются антагонистичными для данных функций. Например, торговцем является носитель воровской ментальности, офицером — мародёр и дезертир по своей природе, полицейским — бандит...
