Главная причина, по которой я не вливаюсь в окололиберальный и профессиональный истеблишмент, по которой мало пишу и выбрала столь необычный для журналиста путь - внутренней эмиграции - это нежелание соблюдать корпоративное лицемерие. Люди, которые делом всей своей жизни объявляют борьбу за свободу слова, правовую защищенность и общеевропейские ценности, на самом деле глубоко лицемерны. И в тех эмпириях, где эти ценности пропагандируются, местные божки на самом деле живут российской нашей посконщиной.
Заметили, что все сколько-нибудь влиятельные в оппозиционно настроенных кругах СМИ игнорируют случай Дымарского, хотя очевидно ведь, что он имеет общественную значимость? И только один публичный человек из числа знакомых Дымарского вообще поставил лайк под моим текстом. Новость о его дискредитирующем поступке не ушла за пределы умеренных СМИ Петербурга.
А почему нельзя того же Венедиктова нормально обсуждать в т.н. либеральных медиа, ведь обсудить есть что? Почему Путину сидеть у власти 20 лет и имитировать выборы нельзя, а Венедиктову - можно? Почему слияние собственников и редакции издания это везде плохо, а пакет акций "Эха Москвы" у Венедиктова это хорошо? Почему, черт возьми, ни одна нормальная газета не может опубликовать данные по его зарплате в сравнении с зарплатой рядовых сотрудников?
Венедиктов, по его же собственным словам, зарабатывает больше Путина и почти столько же, сколько на посту премьер-министра имела Тереза Мэй. Но некому спросить - никто не хочет ссориться с Венедиктовым, потому что он за 22 года, как спрут, опутал все. Поссоришься - он тебе воздух перекроет. Нет либерального медиа, которое осмелится написать о Венедиктове, если тот убьет нечаянно, например, ребенка.
Главный редактор информационно-аналитического СМИ - должность, имеющая общественное значение. Здесь принципиально важно максимально защитить эту должность от коррупции, неформальных связей, тайных сдержек. И сидение в кресле по 22 года защите не способствует. Главред радио - не ученый, не писатель, не музыковед или литературный редактор - возраст не делает главного редактора более сильным, наоборот, он ослабляет, это не профессор в сфере атомарных исследований, никакими новыми знаниями он за 30 лет обрасти не может - только дурными связями. Пожизненная должность не делает его более талантливым - талант это не то, чем работает главный редактор общественно-политического СМИ. И никакой "своей" аудитории у него быть не должно.
Главред - не музыкант, не литературный критик, не большой писатель, чья востребованность зависит от известности, опыта или репутации ее носителя. Если медиа популярно благодаря известности главного редактора, это плохое медиа и плохой редактор. Пожизненные должности могут быть только в высокоинтеллектуальных профессиях. Все остальное - застой.
Когда журналисты сидят в своих креслах по 20-30 лет, они так сплетаются организмами, что нельзя без их согласия рта открыть. И внутри коллективов у них царствует совершенная автократия. Случай Леси Рябцевой прекрасно показал, что уже тогда Алексей Венедиктов был абсолютно неуправляемым. Если в театре 40 лет один худрук, худо может быть только театру. И немного жаль казенных денег. Если 20 лет не меняется главный редактор важного СМИ, плохо всем, кроме него. Запомните!
У нас есть имитационная политическая демократия и есть имитационная оппозиционная журналистика. Цензура сверху - одно. Цензура с одного бока, со второго - совсем другое. Молчать о Дымарском, который ездит на Тауреге и отдает мошенникам миллионы, заставляет либеральную прессу не Путин, а это вот переплетение организмов.
Во всех, ну вот просто буквально во всех сферах современной общественной и культурной жизни видна полнейшая деградация главных институций, которая привела к сужению конкуренции и падению качества и СМИ, и издательской деятельности, и культурных проектов.
Почему никто в редакции "Эха" за столько лет не выступил с критикой Венедиктова? Да потому что им некуда больше пойти - рынок схлопнулся, нет конкурентов. Они же видят, что дважды выступавший против авторитаризма на радиостанции Сергей Корзун, между прочим, основатель "Эха" и его первый главный редактор, вынужден был уволиться. А Леся Рябцева тогда осталась. Корзун ушел из профессии и теперь преподает - в России просто нет другой такой редакции, где бы нужен был опыт и знания Сергея Корзуна. Думаете, сидели бы сотрудники "Эха" и смотрели третий десяток лет на лицемерие Венедиктова, его зарплату, виски в Кремле и пр., если бы им, как, например, американским журналистам в Америке, было куда пойти? Да плюнули бы. И Венедиктов вылетел бы со свистом из своего кресла.
Так во всем. Жена известного оппозиционного медиадеятеля, дама совершенно одиозная и далекая от СМИ, в Фейсбуке выделывается перед тобой под каким-то плевым постом про, допустим, прием витаминов. И так оттаптывается, и эдак, и на второй круг заходит, и на третий. Никто! Кухарка у влиятельного мужа! Но она знает, что от ее мужа зависит судьба твоей работы. Она шепнет мужу - и тебе некуда будет пойти, потому что нет других таких медиа. А автор поста, под которым разворачивается беснование, пишет тебе в личных сообщениях: "Забей. Мы 20 лет ее терпим, она всегда была такая". И тоже терпит автор, потому что ждет, что этот муж ее книгу на премию выдвенет. А почему люди с общероссийской известностью должны выслушивать истерики хабалки? Да потому что им некуда пойти, осталось несколько более или менее платежеспособных СМИ и проектов, которые в прямо смысле держат в своих руках несколько человек.
Они не родили этот бизнес, не построили его с нуля - они просто там засиделись.
Другой пример: один человек из либеральной среды предлагает тебе делать перевод редких мемуаров члена польской "Солидарности". И, вроде как, договаривается с хорошим журналом. И ты уже планируешь работу. А потом тебе пишет женщина, с который ты за год до этого публично и очень интеллигентно спорил. Опппа - а она любовница главного редактора. И говорит тебе торжествующе: "Ага, помнишь меня? Хрен тебе, а не переводы!" И главный редактор тихонько молчит. Ты кидаешься к заказчику переводов, а он вежливо бормочет: "Нет, давайте отложим, как-нибудь устоится, я не хочу с ним ссориться". Потому что среда такая маленькая, что ссора с одним из функционеров может просто выбить тебя из профессии. Обычная ссора из-за девки.
Или издатель пренебрежительно отказывается от хорошей рукописи. За ним второй, третий... Начинаешь узнавать - оказывается, накануне автор поругал бездарный роман посредственной девчушки, с помпой изданный на всю страну. А издатель-то с девчушкой - любовники. И вот у нее всю подряд чепуху издают. И она, конечно, ни с кем не ссорится. И других издают, кто не ссорится.
Недавно увидела данные: в России всего 20% издаваемых авторов - переводные, а 80% - местные. Это очень сильный дисбаланс, в странах со свободным книжным рынком этот показатель не менее 50х50. Такой показатель - даже в небольших странах, таких, как Сербия, Финляндия. Там живет мало людей и мало возможностей для переводов, но они все равно переводят. А у нас мировые бестселлеры переводятся с опозданием в 4-7 лет, тогда как в какой-нибудь Франции или Англии - месяцев в восемь. И переводятся порой кое-как. Потому что нет конкуренции в издательствах, рынок схлопнулся, книги в России в сравнении с доходами населения очень дороги, печатают их мало и вся издательская деятельность сосредоточена в руках нескольких человек. У которых есть свои друзья, любовники, просто "хорошие люди", пишущие тонны макулатуры и издающие их порой за счет бюджета. До иностранных авторов дело просто не доходит. К тому же, переводная литература - работа сложная и дорогая, нужно платить переводчику, процесс издания усложняется, а усложнять его никто не хочет. Книга "Зулейха открывает глаза..." вышла у нас в 2015 году, а уже в 2017 ее за границей перевели на 17 языков. И это, заметьте, не блокбастер и бестселлер, а просто книга, которую свободный книжный рынок за границей счел интересной...
На этом рынке есть конкуренция, там никто не обязан ползать на брюхе перед женой издателя или редактора. Там никто не терпит дискредитировавших себя медиаменеджеров. У людей есть право возражать и критиковать не только потому, что в странах первого мира существует свобода слова - там в первую очередь имеется рынок. Ты не боишься спорить, потому что тебе есть, куда уйти. Писателю, чтобы издаваться, необязательно дружить с издателями и критиками - равноценных издательств много. А уж газеты и журналы не боятся поднять тему компетентности и профпригодности коллеги из соображений, что этот коллега, обросший за годы "правления" админресурсом, их потом растопчет.
Наша страна гораздо страшнее, чем вы думаете. Вам кажется, что достаточно добиться сменяемости власти и обновления политической системы. Но беда даже не в этом. Систему вы обновите, а Венедиктов так и будет сидеть на радиоточке. Он останется в Общественном совете при ГУВД и продолжит "наблюдать" на выборах. Уйдет Путин. Уйдет все его "политбюро" и тайные кошельки. Некоторые, быть может, даже сядут. А Венедиктов останется. Редактор с женой-хабалкой останется. Издатель с его любовницей тоже никуда не денется.
Все, кто и в 2019 году не поднимают эту проблему, просто недальновидны. В России на медийном и издательском рынке есть политическая цензура. Есть самоцензура испуганных журналистов и редакторов. А есть цензура корпоративная, порожденная тесными непреодолимыми связями мирка размером с пятачок, где все друг другу давно приятели, любовники или бывшие/будущие родственники. Вот это опасность. В свободной России просто неоткуда будет вырасти свободным СМИ и свободному книгоизданию. Что вы станете делать со свалившимися на вас правами и свободами, если писать про них все равно продолжат люди, предпочитающие друг с другом не ссориться?
! Орфография и стилистика автора сохранены
