Несмотря на то, что белорусские события в информационном смысле постепенно уходят на второй план (в России во всяком случае), проблема раскола в отношении к происходящим процессам остается. Для немалой части российского общества Лукашенко (особенно на контрасте с Путиным) выглядит если не единственным, то почти единственным "светом в окошке", а потому его фигура во многом мифологизирована и легендирована. А с легендой и мифом, конечно, расставаться крайне непросто.
На самом деле ситуация перпендикулярна таким настроениям и взглядам. Они, взгляды и настроения, базируются на хронической проблеме жителей автократий — приданию личности избыточного веса. Есть Путин (Лукашенко, Сомоса, Пиночет, Трамп) — есть Россия (Белоруссия, Никарагуа, Чили, США). Что, конечно, полный бред в медицинском смысле. То, что бредит председатель Госдумы — это одно. Когда бред становится наведенным для целого общества — это уже другое, и более серьезное.
Проблема Белоруссии — не в Лукашенко. Она в исчерпавшей себя до дна модели "стабильности", которая по сути является антитезой модели развития. Стабильность — неравновесное состояние. Удерживать статичное положение в динамичной среде требует расхода ресурсов, причем чем более динамична среда — тем выше расход ресурса. А значит — в какой-то момент он просто заканчивается.
Белоруссия выходила из положения "подкачкой" ресурса извне — из России в основном, платя за это относительной лояльностью и выгодным геоэкономическим положением. Однако в самой России модель беспробудного грабежа страны исчерпала себя, и лояльность Белоруссии перестала рассматриваться Кремлем как достаточное условие "подбрасывания" туда требуемого ресурса.
Катастрофа, в которую завел Путин Россию, может быть отложена (или точнее, на время сглажена) только одним — экстенсификацией (расширением) грабежа. Не только "своей" территории, но и других. Соседних в первую очередь. Белоруссия стала привлекательным пищевым ресурсом для путинских воров и бандитов, который позволит им прожить в существующей парадигме воровства еще три-пять лет. Может, меньше. Но чем и отличается путинская модель — у нее нет стратегии. Как нет стратегии у тучи саранчи. Она просто перемещается с одной территории на другую, пока на них есть что жрать. После чего она, конечно, массово вымирает, но это саранчу вообще не беспокоит — она живет только для того, чтобы жрать. В этом смысле три, пять или два года подарит путинской братве захват Белоруссии — ее это вообще не интересует. Ее интересует только одно — дорваться до угодий и обожрать их. Что потом — будут думать потом.
В любом случае модель Лукашенко несамодостаточна, ресурсно дефицитна и нестационарна в плане устойчивости. Развития в этой модели не предусмотрено вовсе, точнее — оно не является целью этой модели. Пробьется что-то через асфальт — ну, пусть пока колосится. Но целенаправленной политики развития в стагнационных моделях нет и быть не может.
Катастрофа, в которую въехала Белоруссия, является детерминированным процессом — у него есть только один стационарный выход и любое количество нестационарных. В переводе на русский это означает, что кто бы ни пришел к власти после Лукашенко, он либо будет вынужден разрешать сложившееся противоречие через строительство модели, ориентированной на развитие, либо повторит судьбу Лукашенко. Быстро или не очень — но повторит. При этом сам Лукашенко в совершенно категорической форме отказывается менять умершую модель стагнации, упирая на свою миссию поддержания вековечной стабильности. Что, в общем-то, психологически оправдано — трудно менять взгляды в таком возрасте, сложно оценивать и тем более принимать участие в полной перекройке всего, чем ты занимался почти 30 лет. И в социально-политическом смысле Лукашенко понять можно: в любом варианте смены модели он теряет власть, так как власть ему принадлежит только в тех условиях, которые он и называет "стабильностью".
Это вообще критическая проблема любой автократии — автократ выстраивает систему управления, за рамками которой он никто. Поэтому единственное, чем занят диктатор по-настоящему — это поддержание условий для существования этой системы. Любой ценой. Даже ценой деградации системы. Именно это и происходит в Белоруссии, это де происходит и в России. За рамками личного режима власти Лукашенко или Путина вся созданная ими система власти и собственности рассыпается в прах. Отсюда и категорическая установка "любой ценой". И эту установку поддерживает не только окружение диктаторов и не только кланы неофеодалов, стригущих свои купоны с этого положения. Автократия держится и на страте обслуги — всех этих судейских, прокурорских, полицейских и прочих-иных. Которые имеют крохи с барского стола, но в любой иной системе отношений, любой иной системе власти и управления их способности брать откаты, возбуждать незаконные дела, крышевать бизнес — всё это окажется бесполезным. Низовой состав карательной машины работает за подачки системы — льготы по ипотеке, двойные оклады при зачистках недовольных и прочие объедки, которые им бросают, но даже этим объедкам они счастливы и готовы идти за них на любые преступления против своего народа. Ничего нового — любая диктатура держится именно на таких стратах и таких людях. И на таких интересах.
В общем, проблема понятна. Ничего не менять нельзя, но и менять — означает по сути революционный социальный сдвиг, причем чем более массивна система управления, тем большую инерцию она имеет, тем более сложно проходит ее слом и перекройка. В России уже понятен сценарий, по которому она будет трансформироваться — в силу колоссальных размеров страны и крайне неравномерной развитости (точнее, деградации) по территориальному, отраслевому, социальному признаку любая трансформация будет проходить в несколько этапов и через фрагментацию системы с возможной будущей ее пересборкой.
В Белоруссии ситуация проще — и в силу размеров, и в силу гомогенности общества, и в силу относительно невысокого уровня общей деградации. Именно поэтому сегодня насмерть "за Лукашенко" стоит относительно небольшая часть общества — силовики в первую очередь. Однако эта часть существенно лучше всех остальных организована и обладает высоким по сравнению с любыми противниками Лукашенко ресурсами.
Учитывая тупиковость сегодняшнего протестного противостояния, противники Лукашенко, хотя и хуже организованы, и обладают существенно меньшей ресурсной базой, все-таки обладают ключевым преимуществом — массовостью и мотивацией, которые суммарно уравнивают возможности режима, но не дают протестующим решающее преимущество. Поэтому и тупик, патовая ситуация.
У этого тупика есть неприятное следствие для режима в первую очередь — его деградация ускоряется. И мы уже видели на последней встрече Лукашенко с Путиным униженную позу белорусского "младшего брата" - его политический ресурс резко просел. И будет проседать тем больше, чем дольше будут длиться протесты. И хотя власть уговаривает себя, что они спадают, это пока во многом иллюзия — усталость, безусловно, дает о себе знать, но латентная готовность к выходу на улицу крайне высокая (для Белоруссии, понятно). Да и выходит по белорусским масштабам огромное число людей, что бы ни говорила пропаганда.
Всё это, конечно, констатация. Главный вопрос — что дальше. Хотя ответ на него заложен в понимании причин, обрушивших белорусскую "стабильность". Если модель развития (стагнации, если точнее) исчерпана, то любая новая власть будет вынуждена решать именно этот вопрос — формулировать новую модель, новую стратегию взамен умершей. И как раз здесь и проходит водораздел. В случае, если взамен умершей модели будет предложена ничуть не более живая, то новую власть постигнет участь нынешней — она быстро исчерпает свой потенциал и будет вынуждена уступать еще более новой. И так — по кругу. До тех пор, пока не найдется новая власть, способная на формулирование и продвижение модели, обеспечивающей развитие, либо Белоруссия будет опускаться все ниже, а так как ее потенциал в силу размеров, населения, экономики не так уж и велик, то и падение будет не таким уж и глубоким. Но достаточным для того, чтобы уровень жизни населения упал настолько, что бегство из страны станет единственным способом выживания. Подобное обезлюживание не уникально. Соседние страны вроде Литвы или Украины нащупывают новые балансы именно через массовый отток населения. Украина дополнительно формирует свою новую реальность в деградационном тренде через распад. Пока прошел только первый этап, но вне всяких сомнений, продолжение нынешней политики и экономики запустит второй, а возможно, и ряд последующих этапов распада. Небольшие страны проходят процессы деградации через депопуляцию, большие страны — через фрагментацию и депопуляцию. Это как раз российский сценарий "после Путина" - и хорошо, если он пройдет относительно мирно (что на самом деле крайне маловероятно).
Так или иначе, но белорусские события уже мало связаны с именем Лукашенко. Он мог повлиять на них своим решением об уходе и передаче власти. На этом пути сохранялся бы шанс на какую-то проектность и управляемость процессом. Его категорический отказ признать свое личное поражение и крах режима переводит события в стихийный сценарий, в котором управляемость событиями и процессами (в интересах Белоруссии, конечно) есть величина крайне сомнительная.
Горестный взвой обожателей Лукашенко — вот придут либералы и пустят по ветру все достижения Белоруссии — к реальности имеют отдаленное отношение. По ветру эти достижения идут уже при самом Лукашенко. Он своими руками сейчас будет сдавать суверенитет страны в обмен на какие-то личные гарантии. Себе, семье, приближенным. Не либералы и не агенты госдепа — а сам Лукашенко.
Оценивать либералов, патриотов, националистов и кого угодно сейчас бессмысленно — во-первых, они должны вначале прийти к власти в Белоруссии, а во-вторых, они будут решать одну и ту же задачу — формулировать новую модель развития. И вот как они с этим справятся — это и можно будет оценивать. А пока они никто и звать их никак. Как, впрочем, и Лукашенко. В Белоруссии наступило безвременье. То есть — она существует, но зачем — ответа на это у нее нет. Ей нужен тот, кто даст этот ответ.
! Орфография и стилистика автора сохранены
