Двадцать девять томов уголовного дела,
экспертизы, допросы, домашний арест —
потому что в глаза посмотреть им посмела,
выражая открыто гражданский протест.
Главный триггер здесь кроется в слове "открыто",
от него происходит вся эта вражда:
камарилье, кучкующейся у корыта,
даже мысль об открытости мира чужда.
В психологии этих чиновных завхозов,
из колхозов привезших лакейскую прыть,
есть простой алгоритм, что открытость — угроза:
гриф "секретно" поставить, архивы закрыть.
В представлении так называемой Думы
(исполняющей лишь репродуктора роль) —
виноват, кто открыто осмелится думать
или предполагать то, что голый король.
Вот откуда поток этих диких запретов,
погрузивших страну в состоянье войны:
нежелательно то, нежелательно это,
ахтунг, ахтунг, сдавайтесь, вы окружены.
Их страшит свежий ветер и взор увлечённый,
их пугает живой, заразительный смех —
понимают они, что при свете включённом
их убожество станет заметным для всех.
Что в стране, предпочевшей дремучим застенкам
здравый смысл и открытых границ торжество,
будут улицы имени Насти Шевченко —
а не имени знаете сами кого.
! Орфография и стилистика автора сохранены
