На армяно-азербайджанской границе произошла новая военная эскалация. Инциденты в этой части Кавказа – привычная часть геополитического ландшафта. Но обострение ситуации 16 ноября 2021 года в силу нескольких причин требует особого внимания.
Во-первых, это самое масштабное боестолкновение между армянскими и азербайджанскими войсками за год после публикации совместного заявления Владимира Путина, Ильхама Алиева и Никола Пашиняна о прекращении огня в Нагорном Карабахе. Многие журналисты и эксперты на пике эскалации даже заговорили о новой войне. Но если оставить за скобками эмоции, то такого количества жертв за один инцидент за прошедший год не было. 8 погибших, 13 пленных, 24 пропавших без вести –таковы страшные итоги боев на границе Азербайджана с Арменией.
Во-вторых, на наших глазах происхоит превращение межгосударственной границы двух стран в главный сюжет армяно-азербайджанского конфликта. Вокруг него завязалось сразу несколько узлов. Баку стремится к скорейшему разблокированию транспортных коммуникаций и обеспечению стабильно работающего коридора между своими западными регионами и Нахичеванью, в то время, как Ереван опасается, что цепь уступок станет нескончаемой вплоть до полной десуверенизации. Впрочем, и собственное пограничное размежевание даже без привязки к транспортно-логистическим вопросам имеет ценность. Как бы то ни было, не Карабах, а граница вышла на первый план. И распутывание этого узла намного сложнее.
В-третьих, по-прежнему Россия остается главным медиатором в процессе мирного урегулирования, хотя точнее надо было бы сказать конфликтного менеджмента. Москва способствовала приостановке военных действий. Но делать это с каждым днем все сложнее, ибо армянская территория - это не спорный Карабах, а включение механизмов ОДКБ и гарантий Армениии по Договору 1997 года чревато рисками, в том числе и для карабахского направления миротворческой активности.
В армянском экспертом и журналистском сообществе имеется определенное недовольства медианной линией России, в качестве аргумента часто приводится сравнение ее позиций с четкой турецкой линией. Но Турция совершенно иначе видит конфликт, она последовательно занимает одну сторону-азербайджанскую, тогда как РФ позиционирует себя, как модератор, принимаемый в таковом качестве и в Баку, и в Ереване, и в Минской группе ОБСЕ. Разные игроки по-разному оценивают эффективность такой линии, но она принципиально отличается от турецких взглядов и подходов. Поэтому сравнивать модели поведения Москвы и Анкары корректно можно только в том случае, если обозначенные выше приниципальные отличия осознаются до конца.
! Орфография и стилистика автора сохранены
