— Что происходит в России? — А просто террор. — Просто террор, полагаете вы? — Полагаю. Именно так в диктатурах всегда и бывает — после контракта с вампирами — полный хардкор. Мне бы хотелось ответить, что просто февраль — мол, доставайте чернила и плачьте, как в детстве... Но очевидность причин и экспрессия следствий не позволяют душе уходить в пастораль. — Что же за всем этим будет? — А будет п***ц. — Будет п***ц, вы считаете? — Да, я считаю — и говорить с вами искренне предпочитаю, чтобы расставить все точки над i наконец. Их маховик репрессивный раскручен вполне: перемолчали, конечно, мы, перетерпели... Бац — и внезапно нам с тридцать седьмым параллели не разглядеть невозможно в сегодняшнем дне. — Чем же всё это окончится? — Тридцать восьмым. — Тридцать восьмым? — Или, максимум, тридцать девятым. Мы назубок знаем все эпохальные даты — благо по-прежнему горек Отечества дым. После должно, по идее, открыться окно новых возможностей, то есть гражданского роста... Верьте тому, кто вам скажет, что будет непросто, но это лучше, чем КНДР всё равно. Нам предстоит научиться свободу ценить — кстати, и мужеству нам предстоит научиться... — Вы полагаете, мужество нам пригодится? — Я полагаю, мы сможем его проявить. Помните, как скоротечно давленье зимы и как её запотевшее мутно забрало, а солидарность во все времена помогала в самых серьёзных сражениях с силами тьмы. — Что же из этого следует? — Следует стать выше, сильнее, быстрее — чем князи из грязи. Также, товарищи, горизонтальные связи безостановочно следует нам развивать. Чтоб ежедневно, в священные трубы трубя, сопротивляться бессмысленной их мертвечине и на сугробах писать запрещённое имя — быть максимально живыми и верить в себя. Не поддаваться отчаянью, чёрт побери, пренебрегать и вальсировать, к свету стремиться... И про себя или вслух — чтобы с ритма не сбиться — можно считать: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три...
! Орфография и стилистика автора сохранены
