История с Пригожиным является следствием того, что в чрезвычайных ситуациях есть два способа решать проблемы, с которыми неспособен справляться инерционный государственный аппарат.
Первый – мобилизация сталинского типа, о которой сейчас грезят турбопатриоты. Как из знаменитых воспоминаний Байбакова о беседе со Сталиным в 1942 году: "Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. Имейте в виду, если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем".
Но для такой мобилизации нужно сталинское государство с мощной идеологической мотивированностью. С молодежью, кумирами которой были Чкалов и Громов, а любимым фильмом – "Чапаев". С вертикальной мобильностью, когда как только "старших выключат иных" (а выключали десятками тысяч), то их заменяли недавние комсомольцы, готовые работать по 25 часов в день. И у таких систем есть пределы прочности, прекрасно описанные Беком в "Новом назначении".
Если таких предпосылок нет, то есть второй способ – аутсорсинг, когда к решению проблем подключается бизнес. Пример – военно-промышленные комитеты в 1915 году во время Первой мировой войны.
Интересно, что немалое число интересующихся историей турбопатриотов искренне считают такой способ неправильным, исходя из того, что государство справилось бы лучше – так как оно продолжало финансирование военных заказов (как, кстати, сейчас официально подтверждено в случае с "Вагнером"). Однако практика показывала, что купец справлялся лучше, чем действительный статский советник.
Проблемы две. Одна – рост политических амбиций частных игроков, исходящих из того, что государство им обязано. Она может быть решена (как в Англии, где военные промышленники становились лордами, оформляя свою принадлежность к верхнему слою элиты и переставая быть "парвеню"). А может быть и нет – как в России эпохи Первой мировой войны, где государство продолжало относиться к бизнесу как к "купчишкам", а тот, почувствовав силу, становился все менее лояльным.
Отдельные политически активные его представители даже вели переговоры с военными — но эти заговоры ни к чему не привели, так как переступить грань ни одна из сторон не решилась вплоть до революции, которую начали совсем другие люди — питерские работницы.
Другая проблема – какие сферы отдавать на аутсорсинг и в каких масштабах. В XXI веке феномен ЧВК означает, что различные государства готовы снимать с себя часть силовых функций, но при этом строго лимитируя и контролируя этот процесс, чтобы не разрушать свою монополию на применение силы. И рассматривая "частника" именно в этом случае лишь как инструментальный ресурс, не влияющий на государственную политику. Если "частник" переходит грань, то для любого государства это становится риском.
! Орфография и стилистика автора сохранены
