Очередное вскипание разумов возмущённых по поводу текста о качестве российских брендов, которые "даже лучше".
Всё-таки, согласитесь, тут же дело не в том, о чём сказано, а в "подразумеваемой подоплёке". Типа, всем ясно, что на самом деле автор хочет сказать. Про победоносное импортозамещение и кукиш под нос злобствующим понауехавшим – выкусите!
Может, и так. Я мотивов автора не знаю, и свои поставлять не хочу.
Хотя как информацию могу подтвердить: всё так и есть. Российские бренды и прет-а-порте европейского уровня и выше. То же про качество услуг, и не только в столицах.
А чтобы не напрягать уважаемую публику трактованием моей мотивации, я её прямо изложу.
Во-первых, это качество – прямое следствие начала двухтысячных, когда людям развязали руки новым налоговым законодательством при растущих углеводородных доходах, частично перенаправленных на потребление.
Но первое условие важнее: в стране сразу после "развитого социализма" и тяжёлой растерянности девяностых нашлось очень много людей, пожелавших осуществить свои мечты частным предпринимательством. Некоторые проекты я наблюдала в развитии, от дешёвого ширпотреба "на коленке, из того, что было", до серьёзных производств товаров, какие на Монтенаполеоне и авеню Жорж V найдёшь не в каждом бутике.
Если бы та свобода, которую люди почувствовали тогда, продолжалась дольше, а ещё лучше – если бы не только руки им развязали, а ещё и сняли бы колодки с ног, то за прошедшие 25 лет в России начали бы делать автомобили уровня лучших мировых брендов. Примерно как это было в начале ХХ века, когда "Руссобалт" шёл наравне с лидерами автопрома.
Второе, ради чего я об этом пишу.
Наверно, в нынешних условиях это важнее, чем уже угробленные режимом перспективы.
Это люди.
Они другие сегодня в России. Несмотря ни на что.
Очень отличаются от постсоветских людей тридцатилетней давности, которых я отлично помню как "тотальную безнадёгу". Было такое впечатление к концу девяностых, что в наших людях за семьдесят лет окончательно вытравлена способность к хоть какой-то самоорганизации и предпринимательству, остались лишь хватательные рефлексы. Нет. Оказалось, глотка свободы достаточно для возрождения жизни. Которая с наступлением худших времён уходит под радары, заполняет собой все случайные пустоты, забивается в щели, изо всех сил стараясь сохраняться и воспроизводиться. В этом есть то, что я всегда ищу: надежда.
Товарищ Штирлиц утверждал, что запоминается только последняя фраза?
Извольте!
Изменения, произошедшие с людьми за последние десятилетия, оставляют нам надежду.
Что потом, после накрывшего страну морока, можно будет всё исправить. И быстро.
! Орфография и стилистика автора сохранены
