В середине июля исполняется 90 лет двум переломным для ушедшего века событиям. Убежден, что символическое и судьбоносное значений происшедшего тогда еще и еще раз будет оцениваться историками, философами, публицистами.
Начну со второго события. Его вспоминать будут раз в сто реже, чем екатеринбургские расстрелы. 15 июля 1918 года армии кайзера Вильгельма Гогенцолерна (второй этого имени) начали свое последнее наступление – в районе Реймса. Это было историческое самоубийство германской монархии.
До этого, заключив мир с Лениным и начав в марте мощнейший натиск на Западном фронте, Гинденбург и Людендорф имели шанс навязать Антанте ничью с перевесом по очкам: при потере африканских колоний и форпостов в Китае, при очевидной необходимости заплатить за мир отходом во Франции к старой границе (но сохранив в том или ином виде контроль над Эльзасом-Лотарингией и Бельгией), Германия приобрела господствующее влияние в Восточной Европе и на Балканах, в Закавказье, в том числе получив в распоряжение бакинскую нефть. Солдаты Второго Рейха и двуединой монархии стали на подступах к Дону, Петрограду, Смоленску, Белгороду и Курску… А в Кремле был прогерманский режим, который казался тогда вполне марионеточным и который лишь за неделю до этого успешно утопил в крови мятеж левых эсеров – романтиков, искренне не соглашавшихся с тем, что помогли свергнуть Временной правительство и разогнать Учредительное собрание только для того, чтобы на их любимых крестьян обрушились продразвертка, а Берлин стал гегемоном Центральной и Восточной Европы.
К июлю 1918 года Германия, ценой огромных жертв, по сути, не только реализовала все вековые геополитические планы своих рыцарей, генералов и имперских романтиков, но и могла их закрепить за собой… При этом, Германии все таки удалось не заслужить репутацию "изверга человечества". Но война слишком сложна, чтобы поручать ее генералам… Ведь генералам всегда кажется, что нужно еще один удар, еще одна атака и тогда победа станет уж совсем абсолютной. А история – строгий учитель: кроме двоек и оставления на второй года, она широко практикует и порку.
Но прославленная генеральская парочка – Гинденбург и Людендорф решили, что они схватили бога за бороду и, находясь на вершине геополитических успехов, сделали еще один шаг вперед. Словом: Soldaten, Mit Gott fuer Kaiser und Vaterland!
Но уже 18 июля им навстречу пошли в атаку те, кого поднимали в наступление куда менее напышенными призывами, вроде: вперед, червяки, или вы решили жить вечно?! Началось фронтальное англо-американско-французское генеральное наступление маршала Фоша – без остановки, до Рейна… В первой половине июля, когда в Уралсовете и в Кремле решалась судьба царской семьи, печального будущего Второго рейха не знали, там исходили из того, что Берлин – над миром. Большевики также понимали, что всего лишь нескольких германских батальонов будет достаточно, чтобы привезти в Москву другое прокайзеровское правительство – на этот раз ультраправое, квазимонархическое. И бежать Ленину будет некуда – на Волге и на Урале его бы уже ждали – КОМУЧ (Комитет членов Учредительного собрания) и чехословацкие мятежные полки…
17 июля 1918 года спецотрядом красноармейцев был убит Николай Романов (второй этого имени). С семьей, семейным доктором, слугами. Затем та же участь постигла и других членов августейшей фамилии… Советская историография назвала это "казнью". Постсоветская Генеральная прокуратура назвала это – "уголовным преступлением", лишив погибших права на реабилитацию. Сделав отступление, скажу, что тем самым, большевистскую администрацию – и Уралсовет, формально вотировавший приговор, а также Президиум ВЦИК, приговор, "задним числом" утвердивший (все это органы власти именно государственной, не партийной), российские следователи и судьи фактически признали "преступной организацией", причем, не в политическом, но в конкретно-уголовном смысле. То есть, в понимание "басманного правосудия", расстрел 17 июля являлся Fememord – казнью по приговору тайного судилища – фемы (был такой суд у древних германцев 2000 лет назад для расправ со сторонниками римлян). Потом Fememord приняли на вооружение революционные и контрреволюционные террористы, эсесовцы… Кстати, принимая отказное решение по реабилитации жертв Катыни, прокуратура фактически подтвердила, что и двадцать тысяч польских офицеров также стали жертвой Fememord.
Но, вернемся к теме значения убийства/казни царской семьи. Я понимаю, что строго говоря, Николай Александрович Романов был обычным гражданином. От монаршего достоинства он отрекся, как только получил по телеграфу ультиматум от командующих фронтов. Но умирал он как царь (за то, что был царь). И его семья умирала – за то, что он был царь. Так в Освенцим везли сотни и сотни тысяч французов, немцев, поляков, голландцев, венгров, имевших только одно отличие от остальных своих сограждан – обрезанную плоть их отцов и дедов (фаюмские глаза, соединенные с левантийской кучерявостью – это, скорее, исключение, чем типическая внешность). Но в газовых камерах они были евреи.
Так, что же случилось 90 лет назад, 17 июля? Моя версия: группа Ленина превратила все большевистское руководство в заложников своей политики тотальной гражданской войны… Все советские вожди оказались повязаны круговой порукой этого действительно ритуального убийства. Я специально употребляю этот термин, который обычно понимают в смысле изуверских обрядов зловещей секты. Расстрел в ипатьевском подвале был ритуалом, которым вождь банды повязывает кровью новичков. Это была символическая кровавая инициация. Так скинхедам-новобранцам поручают зарезать "черного" (а вы думаете, откуда эта эпидемия расистских убийств, производящая впечатление безумного соревнования двух столиц – Москвы и Питера). Так депутаты Конвента вслух обосновывали смертный приговор гражданину Людовику Капету. Обратной дороги, "исторического компромисса" и прочих политиканских затей, граждане революционные краснобаи, не будет – либо Дерево Свободы в каждой префектуре, либо – пожалуйте, на виселицу.
Ленинская группа показала стране – мы будем убивать направо и налево, безоружных, безобидных (это какой параноик мог подумать, что Романов Н.А. станет знаменем эсеровско-меньшевистского КОМУЧа), женщин, детей. Через четверть века Геббельс выкрикнет: вы хотите тотальной войны?! Ленин и Свердлов показали всем – компромисса не будет: мосты сожжены. Но за спиной у них был могущественный Второй рейх. Еще через полтора месяца, когда крах Второго рейха осознали даже Гинденбург с Людендорфом, большевики поняли, что прогерманский курс оказался западней, и что они одни – против сонма врагов. Таинственное покушение на Ленина дало повод не только для истерического культа, но и для массового террора, со всеми чертами зверств, используемых оккупантами – например, расстрелами заложников по признаку социального происхождения. До этого так вели себя только германские войска в Бельгии и в русской Польше в 1914-15 гг. – это была реакция на робкое начало партизанского движения: мирные обыватели брали охотничьи ружья и стреляли из засад по колоннам оккупационных войск. Германское командование сочло такие действия грубейшим нарушением международных законов ведения войны – воевать полагается только в форме. Должен быть "орднунг". Нарушителей закона надо показательно наказывать. Урок был усвоен. Ведь ясно, что – не поддерживать большевиков – это грубейшее нарушение исторических законов. Так 90 лет назад в нашу страну пришел тотальный террор – как инструмент прикладной политики. Через полгода после екатеринбургской трагедии, в январе 1919-го вышел декрет о рассказачивании.
Это был третий в XX веке акт, легитимирующий геноцид – истребление по этно-социо-культурным признакам. (Первым было решение об истреблении мятежных племен гереро и нама в Германской Юго-Западной Африке (Намибия), принятое на полтора десятилетие раньше, вторым - геноцид/депортация армян в Османской империи, начиная с апреля 1912-го).
Позорное постановление Госдумы о Голодоморе в котором гибель миллионов "мелких хозяев" обоснована индустриальным прорывом, и бесчисленные публикации апологетов "эффективного сталинского менеджмента" очень убедительно показывают, что пока Ленин вышел историческим победителем. Рухнуло его государство, четырежды была уничтожена созданная им партия, постепенно превратившаяся в "системную оппозицию" при номенклатурной олигархии. Но принцип – выигрывает тот, кто способен на самую гнусную и циничную жестокость и на самое наглое ее оправдание – признан (и властями, и подданными) как алгоритм надежного успеха.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
