"Операция "Президент" — так называется новая книга аналитического центра НАМАКОН. Ее авторами являются легендарный разведчик Юрий Дроздов и военный эксперт Андрей Маркин. На основе анализа доклада, подготовленного американскими аналитиками для правительства США "Внешняя политика России. Истоки и воплощения" российские спецы сделали заключение, что по отношению к России политика англо-саксонского мира за 200 лет не изменилось. В ее основе лежит стремление к мировому господству, и Россия рассматривается, как препятствие, на этом этом пути. Авторы рассказывают о новом, используемом противником в настоящее время "организационном" оружии. Эта книга вызвала неоднозначную реакцию. В частности, политолог Андрей Окара назвал ее проявлением "ястребиного геополитического мышления". Своими мыслями по поводу книги он поделился с Каспаров.Ru.
— Андрей, что, по-вашему, характерно для такого мышления, и не кажется ли вам, что оно устарело?
— Я вовсе не считаю "ястребиное" мышление устаревшим. Это определенный стиль мышления, дискурс, как теперь говорят, характерный прежде всего для выходцев из спецслужб и армии. Впрочем, было бы странно, чтобы бывшие разведчики и контрразведчики были "голубями" и проповедниками гуманизма и кантовского "вечного мира". Для мышления российских "ястребов" и "орлов" характерны конспирология, представление о России как осажденной крепости и убеждение, что источник зла находится не в нас самих, а вовне.
Сейчас мир пребывает в очень сложной реальности, которую нельзя интерпретировать как столкновение "нас" и "их". "Мы" и "они" ("запад") были во время "холодной войны".
Сейчас не очень понятно, кто такие "мы" и кто такие "они". Например, представители российской элиты, чьи капиталы находятся в Швейцарии, а семьи в Лондоне — это "мы"?
А ведь именно эти люди определяют настоящее и будущее России. Ну и кто такой "запад"? Это США? Германия и Франция? Великобритания? Польша и Чехия? У них у всех интересы по многим важным вопросам так сильно расходятся, что понятие "запада" тоже превращается в абстракцию. Даже англосаксы, о которых Ю.И. Дроздов и А.Г. Маркин пишут как об абсолютных врагах, — это не такое уж консолидированное сообщество, даже в его отношении к России.
— Путин как представитель спецслужб тоже относится к когорте "ястребов"?
— Если иметь в виду его риторику и символические жесты, например, Мюнхенскую речь, то да. Если иметь в виду реальную политику России, скорее, нет. Но его место работы советских времен наложило на его стиль мышления и действия неизгладимое впечатление. Это отсутствие долгосрочного целеполагания, планирование в формате молниеносных спецопераций, представление о страхе как самой эффективной управленческой технологии. Отсюда желание всех пугать и "кошмарить", убеждение, что все плохое в стране случается не из-за нашего несовершенства и расхлябанности, а вследствие заговора "врагов".
Путин, как и его коллеги по ленинградскому КГБ, пришедшие в Кремль 10 лет назад, — это такие японские "ронины", самураи, лишенные сюзерена. При советской власти КГБ не занимался целеполаганием, не занимался созданием идеологии и долгосрочным планированием. Этим всем занималась верхушка КПСС, а КГБ боролся с врагами партии и коммунистической идеологии. И тут в начале 2000-х годов этим людям вдруг говорят: все, теперь вы власть, рулите.
А куда рулить, они не знают, их этому не учили, во времена своей молодости они этим не занимались.
В их понимании, уважают только тогда, когда боятся. Вообще, такое представление, в целом, характерно для российской политической культуры. Поэтому у нас и не приживаются технологии "мягкой власти" (soft power). Ну а выступать с позиций силы — пугать мировое сообщество, называть газ "новым русским оружием", говорить об энергетической сверхдержаве (хотя "энергетическими" бывают только колонии) — это все, в целом, неэффективная стратегия.
Российская империя и СССР были привлекательны, когда продуцировали какие-либо смыслы и "миростроительные" проекты. Когда же силовые претензии и угрозы соседям не опираются ни на какую сверхидею или эсхатологическую ценность, вроде Третьего Рима или коммунизма как Царствия Божиего на земле, в которую могут поверить десятки миллионов людей, привлекательность России резко падает.
Сегодня Россия — это "государство-корпорация", существующее по законам выгоды для правящего класса. То есть для такого государства на первом месте стоят цифры, а не смыслы. Но это не "ястребы" и не "голуби", а, скорее, "грифы".
— По- вашему, "ястребиный" имидж страны из той же серии, что и "фасадная демократия"?
— Да, "ястребиная" риторика власти — это часто лишь такая PR-стратегия. Настоящие "ястребы" сейчас не во власти и не в оппозиции — они в стороне, на обочине — на "маргинесах", как говорится. Но у них есть своя интеллектуальная субкультура, и книга Ю.И. Дроздова и А.Г. Маркина "Операция "Президент" тому достойный пример. Но стиль мышления нынешних "ястребов" — эта XX век, период "холодной войны".
Сейчас на первое место выходит "мягкая сила" — когнитивное противостояние. Противостояние на уровне смыслов, стратегий, интеллекта. При отсутствии всего этого остается лишь бряцать оружием и пугать соседей.
— Но разве "ястребы" не рвутся к власти?
— Можно сказать, что в той или иной форме все представители "политического класса" рвутся к власти, даже политические журналисты. Иное дело, что для реальных претензий на реальную власть надо иметь какие-то ресурсы. Те, кого мы называем "ястребами", как правило, не имеют ресурсов: ни политических (партии или системы разветвленных общественных организаций), ни медийных, ни финансовых, ни даже интеллектуальных. В начале 2000-х были надежды, что придут "честные ястребы" из силовых структур и ликвидируют всех олигархов. В результате, некоторых олигархов ельцинского призыва и вправду "замочили в сортире". Но при этом многие из пришедших сами стали олигархами — но уже нового поколения, с акульими зубами.
Специфика российской политической системы заключается в том, что в ней почти никогда власть и собственность не были разделены. В эпоху Путина это стало определяющим фактором политической системы. У нас нет собственности как таковой, потому что без силового прикрытия она вмиг окажется у более зубастых конкурентов.
— В этом-то и состоит вопрос. Как, по-вашему, не чувствуют ли эти силовики-олигархи угрозы в том, что президентом стал не силовик, а Дмитрий Медведев, и Путин ушел на вторые роли? Могут ли они использовать такие культовые фигуры, как Юрий Дроздов, для компрометации политики Медведева?
— Думаю, что эти люди и при президенте Медведеве чувствуют себя достаточно уверенно. Хотя, конечно, реваншистские антимедведевские настроения в кругах бывших силовиков есть. Как и антипутинские настроения в окружении Медведева. Но пока среди ключевых персон сохраняется консенсус, что и объясняет относительную устойчивость "тандемократии".
Они понимают, что в случае разрушения тандема их будущее будет под вопросом.
Поэтому Путин не ушел на вторые роли, но очень многим этого хочется.
Ну а главные вызовы для современной России — это не разрушение тандема и не реваншизм "ястребов", а, во-первых, угроза распада страны, которая может провоцироваться, в том числе, и извне, во-вторых, глобальные финансовые кризисы и, в третьих, угроза обрушения цен на нефть. Пока она гипотетическая, но сам факт привязки стабильности в стране к мировой конъюнктуре нефтяных цен — это вполне фатальный фактор для России. В свое время СССР погиб именно в ситуации обрушения нефтяных цен, а экспортозависимость России сейчас выше.
Лично я не думаю, что выход книги Дроздова — это попытка штатных силовиков или отставных "ястребов" повлиять на Путина, чтобы он отказался от Медведева и от курса, который выстраивает медведевское окружение. Творчество Ю.И. Дроздова за последние годы не претерпело изменений — нынешняя линия присутствовала в нем и раньше.
— А в принципе, способны ли "ястребы", используя недовольство армии, взять реванш?
— В начале 2000-х, думаю, были способны. Сейчас нет. Армия зачищена, кастрирована, лишена каких-то субъектных качеств, поэтому надеяться на возникновение нового политического субъекта в армейской среде бессмысленно. Надежды, что на смену человеку с пистолетом придет человек с ружьем, оказались благопожеланиями. Военная хунта России не угрожает ни в плохом, ни в нейтральном смыслах слова.
Людей, обладающих харизмой, реальной поддержкой и внятной программой, способных претендовать на статус контрэлиты, нет ни в армии, ни в спецслужбах.
— А Вы не замечаете в патриотической среде некоторого оживления?
— "Патриотами" в России принято называть очень разных людей, а под "патриотизмом" понимают совершенно различные явления. Если Вы имеете в виду этнонационалистов, православных консерваторов или, скажем, радикальных монархистов, то я никакого оживления в этой среде не замечаю. Напротив, ощущается некоторая стагнация, невостребованность со стороны как власти, так и общества, исчерпанность, меньшая посещаемость соответствующих интернет-журналов.
Некоторое оживление есть в среде футурологов-утопистов. Например, после того, как Дмитрий Медведев высказался о Максиме Калашникове и его проекте "биоагроэкотехнополиса", общественный интерес к подобной футурологии повысился. Однако, к проекту Сколково калашниковские "города будущего" тоже не имеют никакого отношения.
Нынешняя власть создала ситуацию, при которой она безальтернативна. При цене в 70 и выше долларов за баррель нас ждет застой, точнее, деградация, демодернизация и разговоры о благости технологической модернизации. Увы, сегодня выживаемость режима и вопрос о развитии России зависит не от амбициозных классов, не от наличия пассионарных личностей и их способности к консолидации, а от цены на нефть.
Цена в 20 долларов за нефть — вот это уже вызов для режима, 15 долларов — смерть.
А если будет 70 и никаких мировых цунами — проживем в состоянии болота еще лет 10.
Ужас ситуации в том, что Россия зависима от внешних факторов. Сегодня страна Путина и Медведва не живет по канонам, приемлемым для "ястребов", когда государство является полюсом глобальной стратегии, крупным субъектом мировой геополитики. Россия с учетом интересов элитных групп, принимающих решения, имеет сложную включенность в западный мир. Военно-промышленное лобби заинтересовано в производстве российской военной продукции, а другие элитные группы заинтересованы в том, что купить для нашей армии этот самый "Мистраль". В целом, современные национальные государства переживают кризис.
— Как Вы думаете, национальное государство — это уже артефакт прошлого?
— Еще нет, хотя их влияние уменьшается, они вынуждены потесниться под влиянием новых субъектов — транснациональных корпораций, международной финансовой мафии, террористических группировок, международных организаций, союзов типа ЕС и т.д. Вопрос о государственном суверенитете в постмодернистскую эпоху встал очень остро. Оказалось, что подлинным суверенитетом обладает лишь "единственная сверхдержава" США, остальные обладают только производным суверенитетом. Поэтому у нас в последнее время стали популярны разговоры о новой империи, о нео-СССР, о российско-украинско-белорусском союзном государстве, о "Русском Мире" и т.д. Но пока никто из их сторонников не предложил ни одной новой универсальной идеи. Вопрос о государственном суверенитете в постмодернистскую эпоху стоит очень остро. Как он будет решен, зависит и от нас, если мы хотим быть созидателями будущего.
