Весной этого года я описывал механизм финансирования дефицита бюджета РФ за счет снижения ликвидности ЗВР (пирамида РЕПО), который используется с апреля 2015 года.
Косвенные признаки подобной деятельности можно было обнаружить в "Обзоре деятельности Банка России по управлению валютными активами", размещенном на сайте ЦБР.
Например, в структуре ЗВР появилась графа "Права требования к российским кредитным организациям по сделкам РЕПО и кредитам в иностранной валюте". По состоянию на 30 сентября 2015 года подобные "права" составляли $26,8 млрд, или 7,8% от суммы ЗВР (рис.1). Также косвенным признаком можно считать увеличение доли валютных активов с кредитным рейтингом ниже А (рис. 2).
Есть еще одна характеристика, которая позволяет оценить масштабы махинаций. Это взаимная динамика валютных резервов в фондах Минфина и ЦБ. В отличие от обзоров Банка России, эту динамику можно проследить месяц в месяц.
—
Для начала напомню саму схему.
1. Минфин продает еврооблигации фирме-прокладке.
2. Фирма-прокладка получает в ЦБ валюту под залог еврооблигаций Минфина.
3. Полученные еврооблигации учитываются ЦБ в структуре валютных резервов.
4. Полученная Минфином валюта меняется в ЦБ на рубли.
5. Валюта вернулась в ЦБ и снова учитывается в структуре валютных резервов.
6. Полученные Минфином рубли идут на финансирование дефицита бюджета.
7. Переходим к п.1.
После каждого цикла, количество валютных резервов ЦБ увеличивается на сумму выпущенных Минфином еврооблигаций, а дефицит бюджета финансируется напечатанными в ЦБ рублями. Напечатанные рубли частично изымаются ЦБ с помощью финансовых механизмов (фактически берутся в долг) для снижения инфляционного эффекта денежной эмиссии.
С точки зрения формального соблюдения закона, все красиво. С точки зрения экономики, снижается ликвидность ЗВР и одновременно увеличивается внутренний долг. При этом население получает пенсии и зарплаты, не покрывающиеся доходами бюджета.
Недостающие рубли печатаются как в рамках пирамиды РЕПО, так и в рамках "продажи" валюты из Резервного фонда Минфина. В первом случае рубли меняются на обязательства Минфина с одновременным увеличением объема ЗВР. Во втором случае рубли появляются за счет перекладывания валюты из Минфина в ЦБ, при сохранении общего объема ЗВР. В нормальной экономике такая схема невозможна, но в авторитарном государстве она способна функционировать определенное время.
С помощью вербальных интервенций население и предприятия переводятся с потребительско-инвестиционной на сберегательную модель поведения. В СМИ постоянно муссируется информация о скором окончании резервов (при этом формально резервы растут!). Санкции, антисанкции, запрет чиновникам выезжать за границу, ограничение на покупку иностранной недвижимости, фактическое закрытие бюджетных направлений отдыха заграницей. Вся государственная машина работает на снижение потребления и инвестиций при номинальном росте доходов.
—
Рассмотрим, как подобная схема отражается на взаимной динамике валютных резервов Минфина и ЦБ. При отсутствии существенных валютных интервенций, валютные резервы ЦБ должны расти нарастающими темпами по сравнению со снижением валютных резервов Минфина. Именно такую картину "финансовой стабильности" мы наблюдаем с апреля 2015 года (рис. 3).
На рисунке 3 видно, что с апреля 2005 по октябрь 2016 валютные резервы Минфина снизились на $45 млрд при одновременном росте резервов ЦБ на $87 млрд. Если предположить, что ЦБ не покупал в этот период значительные объемы валюты на Межбанке, а Минфин не пополнял валютные резервы кроме как через продажу долговых обязательств, получается что дыра в ЗВР за последние 18 месяцев увеличилась на $42 млрд.
Добавим к этому, что по признанию самого Минфина, треть из $73 млрд ФНБ составляют неликвиды (помощь системным банкам и т.п.). Итого, порядка $66 млрд, или 17% ЗВР на 1 октября 2016 года имели сомнительную ликвидность.
—
Для сравнения, рассмотрим взаимную динамику валютных резервов Минфина и ЦБ до апреля 2015 года (рис. 4). В этот период Минфин практически не расходовал валюту из резервных фондов (хотя снижал ликвидность, покупая акции системных банков). ЦБ тратил собственные валютные резервы, выходя с интервенциями на Межбанк. Начиная с "Прямой линии" 2015 года финансовое поведение Минфина и ЦБ изменилось согласованно и достаточно радикально.
—
На самом деле, Минфин и ЦБ осуществляют валютные операции не только между собой. Малиновой линией на рисунке 5 показан прогноз динамики валютных резервов ЦБ в том случае, если бы действовали только механизмы, описанные в этой статье. Желтой линией показана реальная динамика, которая следует из отчетности ЦБ.
Достаточно близкое совпадение кривых на рис.5 является одним из косвенных доказательств описанной схемы. Аналогичная динамика возможна, если ЦБ до апреля 2015 года осуществлял валютные интервенции на Межбанке, а с указанного периода начал регулярно покупать по $2,3 млрд в месяц и на сравнимую сумму наращивать внутренний долг в национальной валюте. Если у кого-нибудь есть информация о подобных операциях, просьба сообщить в комментариях.
—
Выход из сложившейся ситуации возможен при значительном повышении цены на углеводороды, выходе из международной изоляции, или проведении радикальных экономических реформ внутри России. Первые два сценария не имеют видимых предпосылок. Остается третий, несмотря на кажущуюся невероятность подобного поворота событий.
Большинство экспертов Bloomberg в конце прошлого года называли критическим для банковской системы курс в 90 рублей за доллар. Глубина предполагаемых реформ не исключает превышение этой отметки. Несмотря на широкий набор административных и вербальных инструментов, последствия могут быть самыми неожиданными. Вплоть до валютных ограничений и обмена части вкладов на облигации Госзайма и акции госпредприятий. Общественная реакция на подобные действия зондировалась в конце прошлого - начале этого года.
.
! Орфография и стилистика автора сохранены
