Когда-нибудь слыхали ль вы,
Чтоб львы бывали не правы?
Тому назад уж много лет
Один слыхал. За что был съет.
Валерий Ефимов
Главный на районе жирный усатый котяра собрал в своем подвале дюжину представителей от полчищ мышей, запрудивших улицы района и уже несколько дней не уходящих с них. Он обошел всех поочередно, поигрывая с каждой, как кошка с мышкой, плотоядно урча. Затем разлегся в центре огромного цементного пола.
— Чем вы, собственно, недовольны? — обиженно спросил котяра. — Столько лет жили бок о бок, писка недовольного не слышал — и вдруг на тебе: демонстрации протеста! Хочу услышать мнения всех, говорите совершенно откровенно, невзирая на морды, только не забывая, что слишком откровенные могут быть немедленно съедены.
— Вот именно этим мы и недовольны, — хором возмущенно запищали парламентеры. — Сколько можно пожирать нас? Доколе будет продолжаться эта порочная практика, доколе?!
— В чем же вы усматриваете порочность? — искренне удивился котяра. — Так уж повелось в природе испокон веку: коты поедают мышей, а не наоборот. Вы хотите изменить законы природы? Вы хотите, чтобы было наоборот, чтобы мыши поедали кошек? — Такого не будет, не мечтайте. Это противно законам природы, а также мне лично.
— Нет, мы хотим, чтоб никто никого не поедал — ни кошки мышей, ни мыши — кошек, — пискнула самая смелая мышка.
— То есть вы хотите, чтобы волк возлег с ягненком, барс вместе с козленком, а кот рядом с мышонком? Вы думаете, что вы вышли на улицу и прямо на ходу перепишете законы природы?
— А по телевидению передают именно это — что возлегают. Что все права мышей соблюдаются котами в полной мере. Перестаньте хотя бы врать! — пискнула другая мышка.
— А в чем, в вашем понимании, состоят ваши права? — терпеливо поинтересовался котяра.
— Прежде всего, это право на жизнь! — крикнула самая отчаянная мышка.
Котяра искренне удивился.
— Кто вам такое сказал? Наслушались вражеских голосов, не иначе. Запомните, — с присущей ему демократичностью увещевал котяра, — право каждой мыши-патриота, любящей свою улицу, свой район, — это быть съеденной местным котом или кошкой, лучше всего мной. И это право неукоснительно соблюдается, и пока я здесь — я его гарант!
Лучше скажите, сколько вам заплатили заграничные коты из других районов, чтобы вы вышли на демонстрацию? Не может быть, чтоб вы вышли по своей воле — ведь и раньше, случалось, коты поедали мышей — и это ни у кого не вызывало и писка возражения!
Вы что, не понимаете, что полчища чужеземных орд уже сконцентрировались на границах нашего района и только и ждут, когда мы ослабнем, чтобы прийти и захватить нас. Только я стою на страже суверенного права котов нашего района поедать вас. Если я уйду, вас съедят коты заграничные. Вы что, не патриоты, хотите быть съеденными чужаками?!
Мыши, потупившись, пристыженно и растерянно молчали. Никто и не пискнул.
Котяра снисходительно осклабился:
— Ну-ну, я надеюсь, наши позиции после этой плодотворной беседы сблизились? Я не сомневался, что вы, как истинные патриоты нашего района, поймете, что если уж быть съеденным, то только своим, отечественным котом. Лучше всего — мной!
А теперь предлагаю закрепить это сближение позиций за совместной трапезой, — котяра облизнулся. — Но сперва прошу вас — поскольку после обеда не у всех уже будет такая возможность — передать вашим собратьям на улице, чтоб расходились, так как по итогам нашей откровенной беседы, я надеюсь, между нами достигнуто полное взаимопониМЯУмание.
Да, и пожалуйста: состав меню и кто будет съеденным, прошу сохранить в тайне от общественности.
P. S. А вообще, "Лукашенко в СИЗО" — факт сам по себе очень обнадеживающий.
