Умер Жан-Поль Бельмондо — обаятельный человек и прекрасный актер.
Земля ему пухом!
Но мы ведь не только о нем грустим, верно?
Мы грустим о несбывшемся идеале великолепной Европы, органично сочетающим в себе мужественность и нежность, силу и великодушие, жесткость и благородство…
Да много чего еще было в образах тех героев, которых довелось сыграть Бельмондо, и сыграть так, что большая часть мальчишек и девчонок нашей страны влюбилась когда-то в этого бесшабашного (или казавшегося таковым) француза.
А, вместе с тем, влюбилась и в ту Францию, шире — в ту Европу, которую он так красиво воплощал.
Не он один, конечно.
Были еще и другие актеры, наповал разившие наши наивные души: более утонченный, но не менее мужественный Ален Делон и очаровательный в своей обаятельной и чуть гротескной маскулинности Адриано Челентано.
Да и весь европейский кинематограф, по крайней мере в тех своих образцах, что доходили до советского зрителя, как нельзя лучше соответствовал амплуа этих актеров: благородного рыцаря, удачно пересевшего с боевого коня за руль скоростного автомобиля.
Нам казалось, что такова и сама Европа — соединившая все изыски модерна с добрым старым духом средневекового рыцарства.
Мне представляется, что именно европейскому кинематографу и его блестящим актерам мы обязаны той почти поголовной влюбленности в Западную Европу, которая наблюдалась в конце 70-ых, начале 80-ых среди советской городской молодежи.
И мы мечтали попасть всей страной в этот сияющий, как улыбка Бельмондо, западный рай, впитать все его живительные лучи и стать его неотъемлемой частью.
И кто знает, не эта ли наивная мечта была неосознанным мотивом тех сотен тысяч молодых россиян, что с восторгом бросились в поток перестройки, перестрелки и переклички.
Я не знаю, какой будет "прекрасная Европа будущего", но "прекрасная Европа прошлого" ассоциируется у меня именно с французским кинематографом прошлого века.
Так что, сегодня мы прощаемся не только с прекрасным Бельмондо.
Мы прощаемся с мифом о Европе, которая на деле оказалась, может быть не менее прекрасной, но совсем не такой, кокой мы ожидали ее увидеть.
Мы прощаемся с иллюзиями и необоснованными надеждами нашего поколения, оказавшегося не способным построить в своей стране ни вымышленную Европу Бельмондо и Делона, ни реальную Европу Меркель и Макрона.
Ну, что же, потеря иллюзий — это еще не самое страшное.
Самое страшное — потеря надежды.
И если провожаемый нами киногерой чему-то по-настоящему и учил, то именно этому.
Способности надеяться и верить в лучшее.
! Орфография и стилистика автора сохранены
