Серьезность настроя Путина — на войну ли внешнюю, что вряд ли, на войну ли внутреннюю и непримиримую, что реальнее — моментально сказалась на корректировке позиций тех, кто с пользой для себя сидел на двух стульях. Ремчуков, рассказывая о Мюнхенской конференции, не только иронизировал над упреками Путину со стороны докладчиков-европейцев, но и поддерживал важность постановки Путиным вопроса о гарантиях безопасности России в безумном кремлевском меморандуме.
Не менее сочувственно о гарантиях безопасности России, как об интимной тайне, говорил Павловский в интервью Фишману и не забывал каждый раз, когда речь шла о конфликте с Западом или Украиной, уравнивать обе стороны. То есть это не Путин лезет на рожон, не он устраивает провокации и в нарушение ряда европейских соглашений держит на границе армию, готовую к наступлению. А обе стороны провоцируют друг друга. А когда речь зашла о превентивных или карающих санкциях, сказал с отвращением, что эти санкции — объявление войны, тогда будет война. Дав понять, что солидарен здесь с Кремлем.
Ощущение, что Путин начнёт еще больше усиливать репрессии внутри страны, иностранных агентов ему мало, и потребует большей лояльности от полудрузей — полуврагов сказывается и на тех, кто вроде как либерал по вывеске.
Экономист Сонин, порассуждав о вреде войны для России: ну, не выгодна России война, не выгодна и все, попенял своим анонимным приятелям, вывесившим украинский флаг и сам с фрондерским запалом вывесил флаг российский. Триколор. Как и положено патриоту своей страны. Понятно, что подозрение, будто у него нет уверенности, что удастся закрепиться в Америке и возвращение в Москву надо предвосхитить, подстелив соломку, конечно, вульгарно. Но если это не демонстрация лояльности, то что это?
Вообще, если уйти от темы войны с Украиной, а вернуться к тому, как Россия дошла до того, что грозит без обиняков войной всему миру, надо сказать, что свой вклад в формирование мировоззрения мессии у парня из Кремля не только на совести у без лести преданных царедворцев, но и у записных либералов. Прежде всего, на Эхе Москвы. Я не говорю о Собчак, у которой сейсмочувствительность всегда обладала низким порогом, и она знала, когда с Яшиным против Путина, а когда с Богомоловым – за, и которая вовремя решила похвалить Путина как адекватного политика по сравнению с другими недоносками.
А вот Белковский, говоря о поведении слетевшего с катушек фюрера, употребляет выражения, оправдывающие Путина, как действительно верящего в свою картину мира.
Это одна из двух версий оправдания Путина: мол, он не сумасброд, не сбрендил на почве безнаказанности, а честно верит в то, что говорит и что делает. То есть не циничный и жестокий диктатор, увеличивающий число политзаключённых в геометрической прогрессии, а искренний такой товарищ. А искренность в системе русских ценностей — это синоним правоты.
Уже упомянутый Павловский точно так же предпочитает делать акцент на чувствах: мол, у Путина к Донбассу личное отношение, говорит он с нажимом. Что надо понимать: раз личное, то это как бы поверх барьеров.
Ещё одна точка зрения, которая формировала ощущение мессианского предназначения у питерского кагэбэшника на троне — это оперные арии его уму. Затрудняюсь сказать, сколько раз Евгения Альбац говорила о путинском уме. Как бы с сожалением, отдавая должное, но не могу молчать: да — он мой противник, но умён. Почти в каждой второй передаче. А про Венедиктова я и не говорю, этот вообще давно играет договорной матч, тщательно устанавливая баланс забитых и пропущенных в каждом тайме. Но об уме Путина никогда не забывает упомянуть.
Понятно, если все пойдёт не по этим рельсам, всегда можно будет откатиться на запасной путь и признать, что ошибался. Или, что имел в виду ум аппаратчика, типа ума Брежнева или Черненко, умудрившихся дослужиться до должности Генсека, а неужели для аппаратной борьбы не нужен ум? Это примерно та же степень фигурального значения, в какой говорят об искусстве игры в городки или приготовлении печёной картошки в турпоходе.
Безусловно, свою дань лести, которая и является той водой, что льётся и лилась на мельницу возвышения Путина, лили многие, и их собрание не исчерпывается перечисленными фигурами. Три из четырёх спикеров на Эхе периодически отдают должное уму Путина и сегодня готовы признать обоснованность его требований безопасности, которая на самом деле является тем, что в финансовой стратегии называют фиксацией прибыли.
То есть сначала ты поработал грабителем на дороге, ограбил соседа, отобрал у него два региона, а теперь требуешь безопасности для себя, агрессора. И на голубом глазу заявляешь, что боишься, что Украина когда-нибудь захочет вернуть себе Крым военным путём. И что, вопрошает грабитель с сарказмом: нам воевать с НАТО, спрашивает он. Что, очевидно, очень остроумно, говорит о его заботе о безопасности и вообще — какой искренний и прямой человек. Украл, ограбил и уже забыл об этом, весь в мыслях о будущем, а прошлое — предание старины глубокой. Нам требуются гарантии безопасности: что ограбленный никогда не получит украденное обратно.
Как это тонко, в один голос говорят Павловский и Ремчуков. Как искренне, сокрушается Белковский и иже с ним. Да, он – зрелый и адекватный политики, замечает Собчак. Нет, он мой противник, но не могу молчать, признаётся Альбац, не могу не признать — умён, умен. И делает губу уточкой.
! Орфография и стилистика автора сохранены
