Хотя Украина выиграла пока у России только информационную войну, выиграла по известной формуле весь мир и не проиграла битву, есть факты, демонстрирующие, что запах паленого бередит ноздри самых что ни есть истовых путинистов. И, следовательно, в том ракурсе, где, конечно, опасно принимать желательное за действительное, колос зашатался, осыпаясь глиной своих ног.
Когда такие фигуры пропаганды, как Мария Шукшина или Данила Козловский, сделавший карьеру на патриотически фундированном кинематографе, осторожно упрекают путинский режим за войну; когда жена Чубайса, надменная и гордая своим положением нувориша, подписывает письма против войны; когда запахом осторожного крамольного пацифизма проникнуто заявление Михаила Фридмана, пытающегося спасти свой Альфа банк, а когда все кончится, и себя; когда Дерипаска, Дерипаска, бля, в какой только мутной воде не ловивший свою золотую рыбку, призывает к переговорам, означает это только одно: в перспективы путинской России они не верят.
Конечно, пока еще не время, чтобы испуганно заверещали заводные куклы типа Соловьева-Киселева-Симоньян-Канделаки (и уже понятно, как они будут оправдываться, уверяя, что режим взял в заложники их детей и близких); еще либеральные СМИ не решаются отказаться от унизительной плашки иностранного агента и продолжают войну называть военной операцией. Но фокусироваться – пока в полглаза, кося его в сторону еще почти нетронутой снежной целины официоза, беременного, однако, потенциальным взрывом в любую минуту – смысл есть.
Без сомнения, самое ближнее окружение Путина думает сейчас о том, как избавиться от этого балласта, как объявить отца родного сукою и спасти свои авуары, и при этом не поторопиться ни на секунду, которая будет стоить им карьеры со стороны высоковыйного кремлевского сидельца. И здесь стоит упомянуть следующее. Хотя Путин – сумасшедший на троне (а сколько их было на самом верху, да почти каждый второй – садист, сумасброд, безграмотный нарцисс и герой "записок из подполья"), дело не в Путине. Он лишь окончательный диагноз больного общества, он та кружевная пена, что выступила на губах. А болезнь пришла не на подошвах Путина, и рокировка его на условного Кудрина или Грефа – ничего принципиально не изменит. Только припудрит траурные розы нездорового румянца на щеках.
А изменит (или, скажем осторожней, имеет шанс изменить) именно то, что Путин в его постоянной стратегии инверсии, меняющей черное и белое местами, формулировал как задачу борьбы с Украиной. Демилитаризация России, по примеру нацистской Германии, денацификация ее – то есть объявление имперской, великодержавной великорусской идеологии вне закона. А всех расставлявших этот родовой зуд – нарушителями закона о денацификации, которая тоже вроде вот еще есть, но ведь понято, что она уже превращается в эпикриз смертельно больного.
Да, Украина пока не победила на всех фронтах, то есть победила символически, и можно рассчитывать, не даст Путину уползти восвояси, поменяв в последний момент белый флаг на какие-то полотнища с привкусом риторической победы. Путин как бы жив, еще президент, еще может устроить ядерную войну, но уже мертв, мертвецки мертв; он – политический труп, его убило, добило нападение на Украину, и он уже потерпел поражение в этой войне. И это случай избавиться не только от него, сколько от тех ферментов в обществе, которые бродят и периодически, по разу или два за век, воспроизводят великодержавную спесь, второй алкогольный идентификатор русского заблуждения о жизни.
Демилитаризация России – это способ забрать ножи и ножницы у несмышленого ребенка, способного и себя ими поранить, и других заколоть. Лишение России ядерного арсенала может – надо же на что-то надеяться — вернуть национальное сознание с небес на землю, а запрет на имперскую, великодержавную идеологию способно со временем превратить ее обитателей в подобие нормальных и социально вменяемых граждан.
То же самое с правом вето в Совете Безопасности ООН. Такой Совет безопасности просто мина под правом и элементарными представлениями о справедливости. Мина, которая постоянно взрывается, ее остатки деактивируют и заменяют новыми. Эпоха после Второй мировой кончилась с началом Россией Третьей, потому что вторжение в Украину было не только попыткой высокомерного наказания старшим братом младшего, позволившего себе мысли о самостоятельности. Путинская России пошла войной на весь западный мир, который несовершенен, полон изъянов, в нем нарушена социальная справедливость, его можно и нужно критиковать, но парадокс в том, что путинская Россия столь же капиталистическая, даже куда более дико капиталистическая, и свои ужасающие параметры социального дисбаланса пытается скрыть за агрессивной риторикой против Запада. И при этом не в состоянии сформулировать ничего конкретного, кроме апелляций к истории и конфессии, то есть объясняет погоду ветрами внутри живота. Плюс психические девиации кремлевского старца.
Но нынешняя конституция ООН позволяет России издеваться на правом, ставя себя над законом. Кстати, и вето в Совете безопасности для других стран – тоже пережиток той эпохи, которая кончилась, так как предъявила ужасную опасность исходящую от члена Совета безопасности, а это несоленая соль или твёрдая вода.
И если не найдут способа кардинально исправить ООН, сменив в ней фундамент и несущие конструкции, значит, стоит подумать о закрытии ее по образу Лиги наций и образование другой международной инстанции, где агрессия будет интерпретироваться таковой вне зависимости от прописки агрессора. И это, возможно, станет шагом в сторону принятия решений международного свойства с бОльшей отчетливостью и ответственностью. И, в частности, принудит Россию заплатить репарации за ущерб, нанесенный Украине и всем ее жертвам. Честность начинается с расплаты по долгам.
Понятно, что пока у кремлевского нарцисса в руках еще полно козырей, и он тасует их на крышке от ядерного чемоданчика, как бы играет в русскую рулетку. Но те, кто с помощью магического кристалла, похожего на историческую рациональность, прозревают зубы и когти этого медведя, объевшегося пьяной вишни великодержавия, в витрине музея ужасов великорусских иллюзий, видят, возможно, будущее без отрыжек феодального прошлого.
На свободу с чистой совестью, которая не может быть чистой, иначе это не совесть. Ну, тогда на свободу с ощущением боли, которая неизбывна.
! Орфография и стилистика автора сохранены
