Последняя демократическая партия западного типа (о наконец скончавшейся российской коммунистической партии - хорошо)
Как убежденный антикоммунист с 14 лет, с 1973 года, я попытаюсь быть объективным - даже, как учили мудрые древние китайцы, дождавшись того, чтобы труп врага проплыл мимо меня, удобно устроившегося на бережку.
Некоторое время назад я, наверное, пугал своих читателей рассуждениями о том, что уничтожение социального института, подобно трансформациям элементарных частиц, приводит к двум закономерным последствиям: "дырка" превращается в институцию (мем в подлинном значении - как социокультурный квант) с зеркально противоположными свойствами, а свойства уничтоженного обретает институт-победитель (победитель дракона превращается в него), и они образуют новую постоянно взаимодействующую пару. Мои примеры были таковы: нынешние президентские выборы, где состязаются только оппозиционеры между собой; бюрократизация традиционного (синьориального) суда, породившая мафию; трасмутации церквей и секулярных государств - и массовых (левых) партий.
Когда рухнула КПСС, умеренные ельцинские реформаторы надеялись, что подобно восточноевропейским компартиям, на ее месте возникнет социал-демократия - точнее, советско-консервативная партия с социал-демократической идеологией. Поэтому не было процесса над компартией, ее не объявляли преступной организацией.
Реформаторы ошиблись - возникла неосталинистская партия левофашистской и имперско-реваншистской направленности, с очень многими идеологическими чертами партий Третьего мира: "особый путь", культурно-романтический национализм, перенос марксистского противопоставления буржуазия-пролетариат на муссолиниевское в свой основе противопоставление западных богатых наций и бедных наций развивающихся стран.
Но эта партия стала в своей основе интеллигентской (в доброе старое время интеллигенция ползла в КПСС на карачках, но после того, как гегемон с облегчением разбежался, остались именно преподаватели и инженеры) и национал-буржуазной, т.е. из тех предпринимателей, кто не вписался в новые компрадорские олигополии, ориентированные на экспорт сырья и металлов и импорт потребительских товаров.
Зато все свойства номенклатурной партии власти и партий-клиентелл перешли к победителям - обоим олигархическим реформаторским группировкам и молодым либеральным партиям.
Однако реальная массовость, высокий уровень интеллектуалов (если Жириновский обращался исключительно к мозжечку, то идеологам КПРФ приходилось апеллировать к лобным долям) и не включенность в большую политическую игру, при одновременной возможности сколь угодно интенсивно использовать возможности выборов областного и местного уровня, помогли главной российской компартии сохранить достаточно высокий уровень политического плюрализма (куда больший, чем у ее оппонентов) и обрести все основные признаки левой парламентской партии. Другие же ответвления коммунистов также повторили судьбу западных левых партий, только небольших.
На Западе это - троцкистские группы и партийки, именующие себя "марксистско-ленинскими". В России это несталинистские "фундаменталисты" и жрецы большевизма.
В 1995 года, на фоне краха ельцинских реформаторов и поражений Первой Чеченской войны, КПРФ решила, что ей пошла в руки политическая карта. И дальше она стала полностью повторять судьбу главного идеологического врага КПСС - европейских коммунистов романских стран, "еврокоммунистов". Компартии Франции, Италии и эмигрантская компартия Испании отказались от доктрины "диктатуры пролетариата" (т.е. необходимости однопартийного тоталитаризма), от верности в культуре принципу "соцреализма" (для молодых - это как Мединский, только не про князей и священников, а про комбайнеров и парторгов) и от осуждения мелкого бизнеса, включая единоличного крестьянина. До польской "Солидарности" 1980 года именно еврокоммунизм рассматривался и в Москве, и в Вашингтоне (Киссинджером и Бжезинским) как главный идеологический противовес советскому влиянию.
И вот эти три еврокоммунистические партии решили стать частью респектабельной политики, войти в правительства. Повторив то, что сделали в первой четверти 20 века западные социалисты Второго Интернационала. Французским коммунистам Марше это удалось при Миттеране, они сперва поддержали его левые и демократические реформы, а потом и поворот к монетаризму. Избиратель от них отвернулся, коммунисты были вытеснены молодежными левацкими группами антиглобалистов, а их "пролетарский избиратель" перетек к "Национальному фронту" отца и дочери Ле Пен. Точно также, как в 1933 году - от Тельмана - к Гитлеру.
Итальянские коммунисты Берлингуэра, собравшие цвет интеллектуалов, были на пороге включения в правительство. Однако планировавший это премьер Альдо Моро был похищен и убит якобы левыми террористами (для молодых - еще 20 лет назад никакого исламистского терроризма не было и в помине). Но компартия прочно стала частью истеблишмента и пала жертвой той же грандиозной антикоррупционной операции "Чистые руки".
Испанская компартия, вернувшись и возродившись, подписала "пакты Монклоа", гарантируя сохранение монархии, рыночные реформы и сохранение у власти перелицованных франкистов. За это она получила часть имущества франкистской партии и пропуск в истеблишмент. Избиратели ей этого также не простили, уйдя либо к совсем левым, либо к социалистам, ставших одной из двух "маятниковых партий" Испании.
Почти все эти ходы повторили Зюганов и его группа. Они решили стать системной партией, частью истеблишмента. КПРФ дистанцировалась от радикалов (была создана доктрина "наступления несколькими колоннами") и сдвинулась в сторону бизнеса - прежде всего аграрного, "пилящего" огромные бюджетные дотации. Были изобретены "Народно-патриотические" силы - популисты и националисты, директорско-банкирский сектор.
Но Зюганов (в широком смысле слова) не рассчитал, что у власти есть большая возможность влиять на бизнес, и не только кнутом, но и пряником, особенно если глава правительства - глава "Газпрома".
Поэтому и бюджеты, и ельцинские кандидатуры на пост премьера всегда, хоть и не сразу, утверждались "левым большинством". А майский импичмент Ельцину 1999 года - провалился. Скандал произошел только при попытке второго прихода Черномырдина в августе 1998 года - но это сработал Лужков, торящий дорогу Примакову.
Еще одной, и самой большой ошибкой Зюганова стало то, что он не договорился с чекистами о том, что именно его партия приведет их к власти.
Когда после денонсации Госдумой в марте 1996 года Беловежских соглашений Зюганов не решился вывести на улицы сотни тысяч (а восстановление СССР было главной фишкой КПРФ на выборах в декабре 1995-го), и напуганный слухами о новом ельцинском перевороте спикер Селезнев перевел все в плоскость политической декларации, стало ясно, что КПРФ - отнюдь не линкор, а огромный прогулочный лайнер. Все остальные двадцать лет Зюганов мудро вел его в гавань, стараясь не сесть на мель преждевременно.
В начале июня 1996 года КПРФ еще раз "отпрофилактировали": "Независимая газета" (редактор Третьяков, владелец Березовский) опубликовала анонимный материал о подготовке коммунистами вооруженного мятежа с использованием лояльных Зюганову частей. Одновременно покушение (в Петрозаводске) на вице-мэра Москвы Шанцева было немедленно свалено на коммунистов (обвинение развития не получило).
После первого тура, узнав об инфаркте у Ельцина, Зюганов и Говорухин (дальше - апокриф) рванули на телевидение, чтобы в рамках выступления кандидата объявить о смерти Ельцина - ведь опровергая, пришлось бы показать Ельцина в палате ЦКБ. И 3 июля избиратель предпочел бы кандидата с бородавкой кандидату с капельницей... Зюганова в эфир не пустили - ни в положенный бесплатный, ни за десятикратную цену - платный.
Зюганов разумно поостерегся гнать митинговую волну. Именно тогда Чубайс сказал про последний гвоздь в гроб коммунизма. Потому что только дурацкие планы Коржакова ввести чрезвычайщину могли витализировать левую идею как идею демократического сопротивления.
Зюганов же спокойно прикинул, что после скорого и неминуемого финансового кризиса его партия станет джокером на выборах. Бизнес опять заигрывал с ним, как и в январе 1996 года. Но в 1999 году левый электорат (а также лидеры общественного мнения в виде "красных директоров" и ректоров) понадобился Лужкову. ФСБ же решило взять власть через правых рыночников. Либеральный империализм Чубайса победил народный патриотизм.
Дальше была тихое увядание.
Но повторю еще и еще раз - уникальное сочетание массовости и демократизма только КПРФ дало возможность приобрести черты полноценной политической партии. Потому что остальные партии - полит-секты, полит-фирмы или полит-мафии. Представьте себе еще одну партию, где руководство коллективно заставляет отступить босса, а не свергает его, как это было с заменой Немцова, а потом Белых во главе Союза правых сил.
Мы же знаем только вариант раскола, когда проигравшие уходят со съезда, или вариант продуманной смены декораций, когда почти одновременно с рокировкой Путин-Медведев, Явлинский ставит во главе партии Митрохина, а потом и Слабунову.
В ноябре 2012 года ненависть к праволиберальной "белоленточной" оппозиции превратила КПРФ в часть правящей парламентской коалиции. Окончательно эту коалицию сцементировал "крымнашизм" 2014-го.
"Русский мир", которым Зюганов непрерывно клялся, забрал себе Путин. Надежда сменить "либеральное правительство" Медведева вынудило главный антилиберальный интеллектуальный центр - "Изборский клуб" - пытаться работать на Путина. Зюганов сделал ставку на вытеснение социализма национализмом, а национализм забрал Путин. Почти без остатка.
Дальше Компартии надо было только зафиксировать уровень убытков и постараться конвертировать остатки политического капитала. Зюганов еще хорохорился, заявляя о единодушной поддержке первичек. Но его уже "сливали по полной программе".
Сперва только освобожденному из узилища Удальцову намекнули на его важную роль в объединении левых сил. Появляется сайт, на котором в соревновании десятков претендентов побеждает директор совхоза - агромагнат Грудинин. Дело в том, что именно в его "совхозе" "левые" проводили все съезды, и он был отлично знаком всем функционерам. А его преуспевающее хозяйство годами служило иллюстрацией тезиса о том, как бы замечательно работала советская и постсоветская экономика, если бы все было в руках Грудинина (очевидно, клонированного). Грудинин - это живая мечта о "правильном", "национальном" бизнесе. И главное - все вкусно, никакого грохочущего железа. Поэтому Грудинин оказался не чертиком из табакерки, но победителем внепартийного кастинга левых лидеров. Хотя все это сказочно напоминает постановку по мотивам английской комедии "Смерть Сталина", где Жуков и Маленков выставляют против Берия "простоватого" Хрущева. Так и сейчас коллективный Рашкин показал раздухарившемуся Зюганову черную метку...
Выдвижение Грудинина, беспартийного, в прошлый раз - доверенного лица Путина, означает явный и четкий отказ КПРФ от любой левой идеи, окончательное поглощение партии "народно-патриотами", агробизнесом. Собственно, Грудинин - почти идеологический двойник Титова. Тем более, что теоретически их окормляет все тот же Глазьев, который для Титова числится в Столыпинском клубе, для "левых" - в Изборском, а для Собянина - в "Московском экономическом форуме".
Зюганов, который упустил шанс придти к власти в 1996 году, выпустив "агрария" - спикера 1994-95 годов Ивана Рыбкина, и всех пугал митинговыми инвективами в адрес "нерусских лиц" в правительстве, теперь окончательно сажает на мель свой партийный корабль, не просто давая дорогу совершенно внепартийному и никак не связанному с "левой" политической традицией (даже в ее современном российском понимании).
Потому что в условиях "ритуализованных" плебисцитарных выборов 2018 года как раз важен идеологический маркер, сохранение бренда, а не пара лишних процентов. Точно также, как 22 года назад оппозиции было наоборот очень важно выйти из декораций Гражданской войны, из навязанного "красно-белого" противостояния, убрать эсхатологический драматизм.
Сейчас же "левым", напротив, было нужно закрепить свою, т.е. советскую цивилизационную традицию. Потому что еще через 6 лет ее носителей будет очень мало. А добавить к списку претендентов еще одного критика Набиулиной и Силуанова - тут большого ума не надо.
Но в принципе идея Бурбулиса 1992 года сделать из обломков партии Полозкова цивилизованный "левоцентризм" - партию собеса и "традиционных ценностей" (короткие стрижки и галстуки и длинные юбки) - в итоге удалась, и КПСС тихо упокоилась на руках знатного клубниковода.
! Орфография и стилистика автора сохранены
