В нашей стране мы все ушиблены опытом 1917 года, что вполне понятно. События столетней давности выпустили на свободу такие жуткие силы, привели к таким океанам крови — гражданской войне, ГУЛАГу, расстрелам, пыткам, — последствия которых не преодолены полностью до сих пор. И поэтому,
как только заходит разговор о политических переменах, как тут же начинается: "Ты что, хочешь революцию?" "Лишь бы не было войны!"
Такие "мелочи", как, например, бескровная "революция гвоздик" в 1974 году в Португалии, мирные бархатные революции в 1989–1990 годах в Восточной Европе или "революция роз" в 2003 году в Грузии, обычно не принимаются во внимание.
Всегда находятся объяснения — "это маленькие страны", или "у них традиции другие"…Все равно остается ощущение, что любые крупные политические перемены достигаются только через кровь — и большую — и поэтому вызывают прежде всего страх.
А вот две американских исследовательницы Мария Дж.Стефан и Эрика Ченовет подошли к вопросу о разных способах смены режима исключительно с научной точки зрения. Они составили огромную базу данных о разных видах борьбы с властью, собрав гигантский материал о выступлениях, происходивших по всему миру c 1900 по 2006 годы, включив туда информацию о 323 случаях как мирной, так и вооруженной борьбы.
Сделать это было непросто, потому что, как мы знаем, разные виды протеста тесно переплетены — боевики могут поводить мирную кампанию протеста, а сторонники мирных методов часто срываются и начинают действовать силой. Поэтому исследовательницы провели тщательный анализ, проконсультировались с множеством экспертов и выявили те случаи, когда мирный протест явно преобладал, и те, где преобладало вооруженное сопротивление. Их главный вывод — "крупные ненасильственные кампании добивались успеха в 53 процентах случаев, а насильственные — в 26".
Получается, что мирное сопротивление практически в два раза эффективнее насильственного. Оно, как видим, далеко не всегда гарантирует успех, но все-таки те, кто действуют мирно, чаще добиваются своего. Стефан и Ченовет приводят разные причины, которые, с их точки зрения, помогают именно сторонникам мирных действий. Например, выступающие вызывают большую симпатию и поддержку у остальных жителей страны, на их сторону легче переходят представители силовых структур, и даже власти, что бы они ни говорили, понимают, что с мирными протестующими им проще вступить в переговоры, чем с бескомпромиссными террористами.
А на меня в их работе самое сильное впечатление произвели даже не их выводы, опирающиеся на статистику, а приведенные примеры удачных и неудачных выступлений. И прежде всего история Восточного Тимора. Восточный Тимор, крошечное государство в Южном полушарии на границе Тихого и Индийского океанов, которое, прямо скажем, не может похвастаться традициями мирной демократической жизни. Тимор много веков был португальской колонией, в ноябре 1975 года Революционный фронт борьбы за Независимый Восточный Тимор провозгласил независимость страны, а уже через девять дней Тимор был захвачен Индонезией, которая творила там невероятные вещи. В самой Индонезии режим тоже был, прямо скажем, не демократический, а в Тиморе индонезийская армия уничтожила несколько сотен тысяч людей ( при населении около миллиона) и, казалось, совершенно раздавила какое-либо сопротивление.
И тогда один из руководителей Революционного фронта Шанана Гужмау, как считается, после беседы с католическим священником, решил изменить формы борьбы. Все 80-е годы прошли на Восточном Тиморе под знаком мирной борьбы, которая казалась совершенно бессмысленной — устраивались акции вроде разворачивания транспарантов во время визита папы римского или перепрыгивания через забор иностранного посольства. Но таким образом мир все больше узнавал о том, что происходит на острове.
Журналисты практически не имели возможности что-либо писать о Восточном Тиморе, и тогда в 1990 году одна австралийская радиокомпания наняла активиста Роберта Домма как фрилансера и отправила его на Тимор под видом туриста. Домм 18 часов добирался в джунгли, чтобы провести интервью с Гужмау. Большую часть этого времени он лежал на заднем сиденье машины, а потом еще шел много километров по жарким джунглям, вызывая большое веселье у партизан своим потным видом. Тот факт, что в операции по доставке журналиста участвовали СОТНИ людей, уже говорит об уровне поддержки.
Интервью Домма показало миру, что на Тиморе, оказывается, существует сопротивление, и сопротивление, которое делает упор на мирные методы борьбы (хотя, конечно, столкновения оказывались неизбежными). В 1991 году в столице Восточного Тимора — Дили — полиция окружила церковь, где укрылись несколько сотен сторонников независимости, вытащила оттуда Себастьяна Гомиша и расстреляла. 12 ноября несколько тысяч человек пришли на похороны Гомиша. Двигаясь к кладбищу они выкрикивали антииндонезийские лозунги — войска открыли огонь, погибло около 250 мирных жителей.
Редкий случай — в это время в городе находились иностранные журналисты. Два американца пытались прикрыть собой местных жителей и были жестоко избиты солдатами, но тем временем британский оператор сумел тайно заснять происходившее. Пленка была вывезена из страны с помощью голландской журналистки, избежавшей тщательного личного досмотра, которому подвергли американцев и англичан.
Так мир узнал о том, что произошло, — с этого момента международная поддержка Восточного Тимора выросла во много раз, американцы сократили военную помощь Индонезии. В 1993 Гужмау был арестован и приговорен к 20 годам заключения. Но австралийская активистка Кирсти Сорд начала переписываться с ним, якобы обучая заключенного английскому языку, потом навещала его в тюрьме. После освобождения Гужмау в 1999 году они поженятся, но в предыдущие годы ей удавалось передавать указания арестованного его помощникам — и борьба продолжалась.
В Индонезии шла своя борьба за свободу — и в 1998 году многолетний индонезийский диктатор Сухарто ушел в отставку. Новый президент под жесточайшим международным давлением объявил референдум в Восточном Тиморе и, несмотря на угрозы, 80 процентов населения проголосовало за независимость страны. Индонезийская армия тут же начала военные действия — что характерно, Гужмау призвал своих сторонников не сопротивляться, заявив, что не позволит втянуть их в гражданскую войну. И он оказался прав. Уже через две недели Индонезия была вынуждена заявить о выводе своих войск, на Тимор вошли миротворцы ООН — после переходного периода Восточный Тимор стал независимым государством, Шанана Гужмау — его первым президентом.
Эту историю, конечно, можно толковать по-разному — жертв здесь было так много, что сегодня говорят даже о геноциде, устроенном Индонезией. Но основной составляющей успеха оказались мирные демонстрации, привлечение внимания международного сообщества и сотрудничество с индонезийской оппозицией. Ну да, на это понадобилось 20 лет… Медленно мелют мельницы богов…
! Орфография и стилистика автора сохранены
